Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Общество22 сентября 2020 11:42

Повесть о настоящем стоматологе, отравленном «Новичком»

Детектив обозревателя "Комсомольской правды" Николая Варсегова [основано на реальных событиях]
Стоматолог Семен Крамолов работал бойко и с прибаутками. (Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ)

Стоматолог Семен Крамолов работал бойко и с прибаутками. (Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ)

Наш публицист Николай Варсегов написал детективную киноповесть по мотивам реалий жизни и подачи реалий в СМИ. Это произведение не о медийных личностях - актерах, политиках, стриптизерах…, это о простом народном герое - стоматологе Семене Крамолове, пожертвовавшем собой ради национальной идеи. На его месте мог оказаться любой из нас, но любой ли прошел бы такой же суровый путь, на который ступил Крамолов? Этот вопрос автор ставит нам ненавязчиво и предлагает каждому на него ответить по мере планки личной социальной ответственности. «Совесть и комфорт несовместимы» - подчеркивает автор и предлагает как бы нам сделать выбор между вторым и первым. Надеемся, что это произведение побудит каждого мыслящего человека глубоко задуматься о Смысле жизни, а племени младому и незнакомому станет нравственным маяком на пути к совершенству.

И еще. Произведение отвечает новейшим требованиям искусства. В нем присутствуют афроамериканец, представитель малых народов, человек с дефектом речи и даже гей-парад.

Посему режиссеры могут смело брать сие за основу сценария.

Редакция «КП»

Ложь успевает обойти полмира, пока правда надевает штаны.

Уинстон Черчилль

***

Стоматолог Семен Крамолов из города Старовятска на тридцатом году женился. Впервые в жизни. А потому пребывал на взлете. Работал бойко и с прибаутками. «Откройте ро-от, как свой капот, и мастер там всё вам починит!»

Под музыку бормашины весело распевал:

«А на Дону и в Замостье

Тлеют белые кости.

Над костями шумят ветерки…

Сейчас будет немного больно, терпите.

Помнят польские паны,

Помнят псы атаманы

Конармейские наши клинки.

Ну вот еще один момэнт и вам в дупло зальем цэмэнт».

Семен, конечно, не мог и предположить, что этот осенний день, а точнее — вечер разделит жизнь его на ДО и ПОСЛЕ. А ведь казалось бы эта жизнь только что начинается во всем изяществе. Жена красавица и спортсменка по части тенниса, дочь профессора Пивоварова. Перспектива в ближайшем будущем с женой податься в саму Москву. Хотя в Старовятске Семена знают и уважают, но зарплата от государства мизерная. А жена Светлана грезит столичной жизнью: театры, салоны моды, общество и культура. И тесть по своим каналам готов устроит Сеню в частную столичную клинику.

Работу Семен любил. Радовался, когда люди говорили ему «Спасибо, доктор! У вас золотые руки!». Но на дворе стояли проклятые девяностые. Пломбировать зубы стало нечем.

- Цэмэнт! Цэмэнт! - передразнил Семена начальник горздравотдела Потусторонний Рудольф Иванович. - Я где тепе (он не выговаривал «б») этот цемент возьму?! Ты вон ночью пойди на стройку, там и ёпни мешок цементу, вместо того, чтобы здесь канючить. Привыкли, пля, все им дай, подай!

- Как на стройку, Рудольф Иванович? Это же воровство. Вы же коммунист со стажем! А я как вроде интеллигент...

- Ты мне зупы не заговаривай, а прояви инициативу! Цемент допудешь, получишь грамоту. Не допудешь — выговор.

И Сеня решил рискнуть — стырить цемент со стройки Дворца культуры железнодорожников. Дворец этот строили уже восемь лет, но стройку разворовывали нещадно. Ворованное везли на дачи и на другие стройки. Новому начальнику городской милиции полковнику Крабоедову тоже понадобился цемент для своего бассейна. И он вывез с площадки Дворца культуры 4 тонны, поставив за это директору стройки пол-ящика коньяка из фуры, конфискованной у барыг, и обещал директору поймать других воров, повесить на них все краденное. Начальник милиции приказал своим залатать и забить все дыры в заборе стройки, но оставить одну дыру. А возле той дыры устроить в кустах засаду.

Семен Крамолов ни разу в жизни не воровал. Даже в армии, потому как в армии не служил из-за плоскостопия. Этим темным дождливым вечером он, пряча лицо в поднятый воротник плаща, впервые пошел на дело. А потому волновался очень и даже испытывал некий стыд. Но успокаивал себя тем, что он же не для себя крадет, а чтоб облегчить страдания мающихся зубами, среди которых ветераны войны, труда.

- Среди зноя и пыли

Мы с Буденым ходили

На рысях на большие дела...

Вот и стройка. Да только сплошной забор мешал на нее проникнуть. И Семен в растерянности расхаживал взад, вперед. Из засады Сеню в его белом плаще давно заметили, а потому отправили к Семену на помощь ветерана из УВД в гражданском.

- Эй, - тихо окликнул Семена кто-то из-за кустов. Сеня съежился. Вышел невысокий старичок из темноты и сказал очень добрым голосом:

- Ты явно, милок, на стройку? Так вот же дыра тут рядом.

- А вы кто? - вопросил Семен.

- А я за гвоздями сюда хожу.

- А мне бы чуток цемента, пломбы зубные ставить.

- Да цементу там сколько хочешь, вон, сразу справа под тем навесом, - старик посветил от дыры фонариком. - Фонарь-то есть у тебя? А то вот мой возьми.

- Спасибо, фонарик есть, - отвечал Семен и, пожав руку старичку, шагнул в дыру.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

С мешком в 25 кило на плече Сеня вышел через дыру обратно. И в этот момент в лицо ему брызнул ослепительный луч прожектора. И резкий окрик «Стоять, скотина! На землю, падла! Руки за голову!». Удар в затылок — огни из глаз.

Утром Семена, закованного в наручники, из обезьянника привели к начальнику. Сеня сбивчиво объяснял, что он простой стоматолог, и впервые в жизни пошел на кражу, только ради пенсионеров и прочих людей несчастных, мающихся зубами. Но начальник, зевнув, сказал:

- Сейчас придут телевизионщики из «660 секунд». Если будешь от камеры рожу прятать, посажу тебя к извращенцам на ночь.

- Да я не виноват…

- Молчать!

В кабинет ввалилась съемочная группа, и Семен узнал тощую репортершу Клавдию Полоскову, знакомую по городским криминальным сюжетам. Эта отвратительная особа, тараторящая скрипучим голосом, суетливая и со злым лицом, всегда вызывала у Семена брезгливость, потому как с нескрываемым упоением и выраженным садизмом рассказывала про трупы, насилие, бандитизм. Семен даже сам мечтал усадить репортершу в кресло и просверлить ей зуб без анестезии.

Не обращая внимания на Семена, словно он был животное в зоопарке, репортерша распорядилась направить свет на его лицо под углом, чтобы тень от носа придавала зловещий вид. Затем повернулась к задержанному тощим задом, быстро затараторила на камеру:

- Стендап! Итак, сегодня ночью, благодаря четко спланированной операции под руководством нового начальника городской милиции Эдуарда Крабоедова, был наконец-то с поличным взят один из членов городской банды, безнаказанно и годами специализирующейся на краже государственного имущества в особо крупных размерах. Этим бандитом оказался стоматолог из поликлиники номер восемь Семен Крамолов. Покуда ведется следствие, мы не можем назвать вам подробностей этого дела. Но надеемся, наш неподкупный суд, - тут она повернулась прыщавым лицом к Семену, протянула к нему под нос свой указательный, вонючий от никотина, палец с накрашенным красным ногтем, - накажет этого негодяя и его подельников по всей строгости нашего закона!

С вами была Клавдия Полоскова, передача «660 секунд», независимая телекомпания «Глас народа».

Семен сидел с выпученными глазищами, туго соображая, что происходит. Все это сегодня покажут по телевизору?! И тут же волной нахлынули мысли о суициде, которые он отгонял, как мог.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Репортеры ушли, а за Семена взялись два следователя, задавая Крамолову самые кощунственные вопросы: как давно и с каких еще строек Семен ворует цемент? Куда сбывает краденное? Каков его статус, какая масть в воровском сообществе?

Семен божился, что в первый раз, что нечем людей пломбировать, но следователи только хмыкали и писали что-то. Наконец его отпустили под подписку о невыезде.

Дома Семен рассказал всю правду жене и та ему закатила первый семейный ужас.

- Из-за тебя теперь нам Москва не светит! - кричала она. - В Москву не пускают воров и жуликов! Утром же на развод подам! А ты убирайся завтра же опять в свое общежитие!

Ко всему в добавок тем же вечером в программе «660 секунд» показали сюжет, где злобная репортерша Клава, тыча пальцем в лицо Семену, призывала суд карать его по всей строгости. Далее комментарий начальника городской милиции. Начальник тот заявляет, что Крамолов украл со стройки только цемента четыре тонны и двадцать пять кило, как это определило следствие. По кражам прочих материалов еще цифры точно не установлены. А далее комментарий начальника горздравотдела Потустороннего. Потусторонний клеймит позором теперь уже бывшего стоматолога. Говорит, ему, Потустороннему, как старому коммунисту и медработнику, очень стыдно, что в здоровом медицинском коллективе города завелась этакая паршивая овца в лице Семена Крамолова. Но он надеется, что стоматолог отсидит свой срок и уже никогда не вернется в медицинскую сферу.

- Так ты же, гад, и велел мне украсть цемент! - воскликнул Сеня в телеэкран.

Рано утром под моросящим дождиком Семен Крамолов вышел на городскую площадь и встал рядом с памятником Ленину. Повесил на грудь себе плакат «В Старовятске правды нет! Наша власть антинародная!». Но редкие и угрюмые утренние прохожие проходили мимо, сгорбившись под печальным грузом своих несчастий. Скоро рядом затормозила репортерская «газель». Оттуда выскочили репортерша Клава и оператор с камерой на плече.

- Впервые со дня основания нашего города в 1374 году, - кричала в микрофон Клава, - в Старовятске случился протестный митинг! А стало быть цунами российской демократии докатилась и до нашего Старовятска! Вот многие ныне воют, что в нашем городе, как и везде в стране, позакрывались заводы, фабрики, что работы нет, что цены на продукты заоблачные и тэпэ, но зато какая в стране свобода! Мыслимо ли в советские времена, чтобы человек вышел с плакатом на площадь?!

Клава не узнала в Семене вчерашнего цементного вора. Она не помнила лики героев своих сюжетов. В работе ей было главное — показать себя на экране. Другие — побочный материал.

- Скажите, за что вы боретесь? - спросила она Семена.

- За то же, за что и он, - указал Семен на памятник Ильичу, - за справедливость!

- Борьба за правду это в крови у наших людей! С вами была Клавдия Полоскова, передача «660 секунд», независимая телекомпания «Глас народа».

Но этот репортаж от независимой телекомпании «Глас народа» власти города запретили. И тогда Полоскова перегнала сюжет коллегам из «Би-би-си». Те ей заплатили доллары и очень взбодрились таким событием.

На следующий же день, когда Семен опять стоял у памятника с плакатом, а рядом порхали голуби, приняв его за кормильца птах, напротив остановились двое мужчин. Один был афроамериканец. Они сфотографировали Семена, подошли и заговорили с иностранным акцентом. Представившись англо-американскими репортерами Бобом и Майклом, предложили Семену поехать поужинать за их счет. В ресторане «Едрёна вошь», заказав еды и спиртного, иностранцы стали расспрашивать у Семена, что подвигло его на выступление против власти. Изрядно выпив, Семен рассказал все, как есть.

Боб и Майкл (Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ)

Боб и Майкл (Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ)

Иностранцы сказали, что эта история возмутительная, и Семен должен бороться за свои права человека до логического конца. А они, иностранцы, будут его поддерживать и верить в его победу. К ночи, изрядно пьяного Сеню новые друзья привезли домой, дали ему конверт с их данными и велели звонить им в московский офис, сообщать о ходе событий.

СОВЕСТЬ И КОМФОРТ НЕСОВМЕСТИМЫ

Только утром, уже проспавшись, Сеня открыл конверт и обомлел! Там помимо визиток Боба и Майкла была еще стодолларовая купюра!

- Что это?! - воскликнул Сеня, разглядывая купюру. - Они, что, хотят меня подкупить?!

Сто долларов это, конечно, большие деньги и велик соблазн поменять на рубли купюру. Вкусно поесть и выпить, купить что-то модное на китайском рынке, прокатиться в такси… Но в то же время, когда трудовой народ, оставшийся без работы, еле сводит концы с концами, человеку нравственному развлекаться и вкусно жрать должно быть стыдно. Подумав и так и этак, почистив зубы, Семен отправился в контрразведку города Старовятска.

- Вот! - Семен положил конверт на стол начальника контрразведки полковника Матвея Кудасова. - Вчера западные агенты Боб и Майкл меня пытались завербовать.

Далее стал рассказывать всю свою историю.

- Знаю, знаю, - сказал полковник. - Вас подозревают в краже двадцати пяти вагонов цемента и много чего еще.

- Как двадцать пять вагонов?! Я стырил только мешок цемента. Но мне приписали еще там четыре тонны.

- Открылись новые обстоятельства вашего дела, отсюда и двадцать пять вагонов. Полагаю, что это не конечная цифра. Теперь вот еще и связь с вражеской агентурой… Но вы правильно сделали, что явились с повинной к нам. Возможно, что этот факт чуть облегчит вашу вину.

Полковник повертел в руках стодолларовую купюру, сложил ее вчетверо и сунул в нагрудный карман.

- А это денежное средство мы оприходуем и направим его…, - он подумал, почесал боевой шрам на лбу, - направим на восстановление нашего городского хозяйства, разрушенного перестройкой.

Но Сеня уже ничего не слышал. Он отрешенно спросил полковника:

- Меня теперь, что, посадят?

- Несомненно. Может быть лет на двадцать, а то и больше.

Семен потерял сознание, рухнул на пол. Его утащили под руки, положили где-то. Когда стоматолог пришел в себя, сидевший рядом военный велел ему снова следовать в кабинет к полковнику. Сеня, пошатываясь, вошел в кабинет. Полковник указал ему сесть в кресло. И сам, подобно равному, присел рядом со стоматологом. Дружески предложил:

- Чай? Кофе? Коньяк?

- Коньяк, - отвечал Семен.

Полковник встал, вынул из шкафчика пару стопок, бутылку «Квинта» и шоколад «Аленка». Разлил по стопкам:

- Прошу.

Чокнулись, осушили рюмки.

- Рад бы я вам помочь, - сказал полковник, - да только не знаю как.

- Да я всего-то мешок цемента, впервые в жизни…

- Я вам, допустим, верю, но вот общественность, пресса, суд…, они же вас приравняют к Гитлеру. Но выход из этого мрака есть, если вы, Семен Алексеевич, согласитесь с нами сотрудничать.

- Да, соглашусь, конечно же! А куда деваться? Согласен я хоть сексотом, хоть…, кем там у вас еще.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

- А вот вы не торопитесь. Сексотов у нас как собак нерезаных. Очередь на сто лет вперед. А такому уважаемому человеку, как вы, мы чепуху бы не предлагали. И хочу я вам, Семен Алексеевич, поручить дело очень серьезное, прямо скажу, рисковое. Если вы соглашаетесь, то мы закроем этот вопрос с цементом и на работе вас восстановим.

- Да говорите уж, гражданин полковник.

- Товарищ полковник, - уточнил полковник. - Вот поглядите, Семен Алексеевич, что проклятая перестройка сделала только с нашим городом. Фабрики и заводы встали. Деньги украли и за границу вывезли. Люди от безнадеги гибнут. И вы, Семен Алексеевич, как товарищ нравственный, вернете народу деньги из-за границы, чтобы опять работали фабрики и заводы.

- Я-а?!

- Вы. Именно вы. ...Как вы, Семен Алексеевич, относитесь к политике нашего правительства и президента?

- Одобряю, поддерживаю.

- Со дня сегодняшнего, Семен Алексеевич, вы ярый оппозиционер, организатор движения «Свобода и честь». Ругаете президента, презираете все российское и восхваляете всё западное. Первыми вашими соратниками, или как бы сказать соратниками, будут наши ребята и девушки из числа младших офицеров. Но, разумеется, они станут изображать гражданских и недовольных как бы политикою страны. Для начала организуете несанкционированный митинг на площади с плакатами «Долой жуликов и воров во власти!», Все это выльется во скандал, но сразу же привлечет внимание ваших кураторов Боба и Майкла. Они вам дадут инструкции, а главное — деньги для прочих ваших акций и провокаций. Вы эти деньги снова сдадите нам, и будем на средства наших врагов-партнеров опять возрождать наш город.

- Это будет только раз?

- Да вы что, Семен Алексеевич? Денег городу надо много, а потому вы станете развивать все больше вашу антигосударственную деятельность. Мы же, - полковник указательным пальцем потыкал себе на грудь, - цепные псы кровавого режима будем вас преследовать, хватать и даже немножко бить. Потому от кураторов вам понадобится очень много денег на лечение, на как бы подкуп властей и на прочее. Скоро ваши ряды станут шириться за счет не только наших людей, но и всяких там сумасшедших, алкоголиков и романтиков. А стало быть и потребность в деньгах будет все больше, больше. Таким образом город сможет восстановить разрушенное хозяйство и спасти от погибели рабочее население, благодаря вашему, Семен Алексеевич, подвигу. О нашем плане вы, разумеется, не должны говорить никому.

- Но родным-то моим я могу рассказать?

- Никому! - отрезал полковник.

- Так ведь родня, товарищи проклянут меня, как предателя нашей родины.

- К сожалению, случается и такое у настоящих героев, которые внедряются в стан врага. Но осознание вашего подвига ради родины, даст вам силы и крепость духа, чтобы все невзгоды преодолеть!

- Ну хотя бы жене моей разрешите правду открыть. А то она меня выгоняет из дому после недоразумения с цементом.

- А на хрена вам такая жена, бросающая вас в черный день. Женитесь, вон, на репортерше Клаве на Полосковой. Она хоть и дура полная, но для нашего с вами дела весьма полезная. У Клавы квартира двушка недалеко от центра. Клава будет пересылать на «Би-би-си» отчеты-видео о ваших акциях.

- Я на Клаве?!

- Да. Считайте, что это приказ. Клава, правда, уже три месяца спит с начальником городской милиции с Крабоедовым. Но раз вы женитесь, то мы положим конец их встречам. ...Ну подумайте сами, никакая приличная девушка за вас уже не пойдет. А вы молод, вам надо с кем-то и где-то жить.

- Но смогу ли я отважиться и на этот подвиг? Не знаю, способен ли?

- Каждый человек способен на многое. Но, к сожалению, не каждый знает, на что он способен. Вы, вливаясь в наши ряды, обязаны осознать, что служите великой национальной идее — сбережению простого российского народа, за которым будущее России. Вот мы: начальство, интеллигенция, политики, деятели культуры… это всё порченная прослойка, погрязшая в грязных мыслях, в роскоши и разврате. Обреченная на погибель вечную. И только простой народ, который ныне недоедает, страдает и терпит боль, он сохраняет святость своей души и не идет на подлость, чтобы святость не погубить. А значит за ним и будущее — светлое и прекрасное, честное и божественное, согласно формуле нравственного развития по замыслу самого Творца.

- Да, но как в эту формулу замысла самого Творца вписывается моя женитьба на любовнице Крабоедова?

- Крабоедов мошенник, взяточник. Но тюрьма его не исправит, да и ему на смену придет такой же. Для Крабоедова обычные люди — мусор. Он себя возомнил божком и гордится очень, что у него в любовницах сама звезда голубых экранов. Но когда эта звезда от него уйдет к вам, это станет таким ударом для Крабоедова, что он, возможно, переосмыслит поганую жизнь свою. Может скажет «какой я гад» и со стыда застрелится или даже придет с повинной. Да, ваша женитьба на репортерше требует самоотречения. Но, поверьте, нельзя служить национальной идее и Замыслу самого Творца, не жертвуя, не страдая. Вы, я вижу, человек совестливый. А совесть и комфорт несовместимы.

- Что я должен делать для женитьбы на репортерше?

- Ничего. Мы все устроим. Репортерша сама придет к вам с предложением руки и сердца.

- Я понял вас.

- Ну вот и договорились, - сказал полковник, разливая коньяк по стопкам, - осталось только уладить казус с мешком цемента.

АСТРОЛОГИЯ ПО-СТАРОВЯТСКИ

В городе Старовятске жила астролог Авдотья Глыба, работающая негласно на контрразведку. С ее помощью полковник Кудасов каждое утро с телеэкранов информировал агентуру и раздавал поручения осведомителям. Агентура внимательно слушала по телевизору утренний астрологический прогноз и в нем читала шифровку. Всем категориям горожан присвоены свои знаки. Люди простые, к примеру — овны. С них шифровка и начинается. И когда Авдотья вещает космическим как бы голосом, что у овнов сегодня могут возникнуть, скажем, незапланированные траты, сие означает, что людям или плату за ЖКХ повысят, или налог какой придумали, или чего еще. Это сигнал для осведомителей — глядеть, как массы отреагируют и брать все на карандаш.

После идут тельцы — публика недовольная всем и вся. За тельцами нужен всегда пригляд. Глыба озвучивает, к примеру, что у тельцов во второй половине дня может повыситься кровяное давление. Это значит выйдет указ какой-то, провоцирующий недовольных на недовольство.

Дальше там близнецы - сторонники правящего режима. Если у близнецов, к примеру, сегодня неожиданная и приятная встреча с другом, стало быть большой государственный чин собирается в Старовятск приехать.

Раки — сами осведомители. Если у раков денежная прибавка, стало быть сегодня осведомителям придет зарплата.

Лев — губернатор. «Личные интересы сопряжены с проблемами» - вещает Глыба. Следует понимать, что губернатор крадет, а под него уж вовсю копают.

Но не будем грузить читателя расшифровкою сложных шифров, обозначим лишь остальные знаки по социальным группам.

Дева - женская половина города Старовятска.

Весы — незначительная, но яркая публика из демагогов, готовых переметнуться туда-сюда и увлечь за собой часть овнов.

Скорпионы — иностранные граждане, требующие особого внимания.

Стрельцы - милиционеры.

Козероги — работники культуры.

Водолеи — работники прессы.

Рыбы - самая скользкая публика из представителей всех слоев, включая отдельных овнов.

Репортерша Клавдия Полоскова, как и многие жертвы советской школы, свято верила в гороскопы, в экстрасенсов и колдунов. Она дружила с Авдотьей Глыбой и следовала ее указкам. И вот астрологша, вернувшись из контрразведки и получив там распоряжение от полковника Кудасова, тут же позвонила репортерше Полосковой, велела приехать к ней.

- Плохи дела твои, - сказала Авдотья Глыба, указывая испуганной репортерше на разбросанные по столу астрологические карты. Астрологическая несовместимость с начальником милиции Крабоедовым приведет тебя к скорой гибели. Но в этом городе есть один единственный персонаж от Сириуса во второй Венере, с которым ты станешь счастлива и известна во всем просвещенном мире. Это стоматолог Семен Крамолов.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

***

В тот же день начальник контрразведки Кудасов позвонил начальнику милиции Крабоедову:

- Тут, брат, такое дело. Стоматолог этот отправил письмо в «Комсомольскую правду». Написал, менты, мол, на стройке цемент воруют, а все на меня списали. Письмо мы перехватили, но...

- Как этот гад посмел?! Да я его на органы разберу сейчас!

- Ты, Эдик, не горячись, времена не те. Скорей тебя в разберут журналюги эти. У нас есть сведения, что репортерша наша Клавдия Полоскова завербована «Комсомольской правдой» и приставлена под тебя копать. Поэтому мой совет — со стоматолога всю вину сними и держись подальше от журналюг, да виду не подавай, что чего-то знаешь. А я улажу все по своим каналам.

- Как это завербована?!

- А ты думал, что по любви?

Крабоедов тяжело задышал и, судя по грохоту, выронил из руки телефон. Но спустя полчаса он позвонил Кудасову и сказал уже пьяным голосом:

- Спасибо, что упредили, Матвей Олегович. Век я вас не забуду! Сделаю все, как вы велели.

***

Скоро Семен Крамолов переехал с вещами в захламленную и пропахшую кошками квартиру Клавы. Надвигалась неотвратимо их первая брачная ночь. От этой мысли Сене было шибко не по себе. И молодая тоже была как-то невесела. Она в застиранном халате варила на кухне пельмени, дымя сигаретой над этим варевом. Велела Сене открыть вино, чтобы отметить их радостное начало.

- Вы, Клавдия Никаноровна, я смотрю, чем-то удручены? - спросил Семен.

- Да кризис творческий, - отвечала Клава. - Которую уж неделю в этом паршивом городе ничего хорошего не происходит. Одна мелочевка, типа пьяный на столб наехал, или балкон упал, а на балконе и под балконом не было никого.

- А давайте выпьем, - сказал Семен.

Он решил хорошо напиться перед тем, как упасть в постель. Но вино почему-то сильно не опьяняло, а время неумолимо шло. И вот Сеня уже в кровати. Потушен свет. Скоро в спальню вошла и Клава. При худобе своей со свечей и голая Клава напоминала призрак из фильма ужасов. Сеня закрыл глаза, пытаясь представить на месте Клавы жену Полину. И вдруг на табуретке зазвонил Клавин телефон.

- Але, - сказала она. И было видно при свете свечки, как лицо у Клавы озаряется радостью и восторгом.

- Это точная информация? - переспросила она. - Четыре трупа?! ...Йес!

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

И Клава вприсядку изобразила руками малопристойный футбольный жест, словно она забила победный гол англичанам или бразильцам. Бросила телефон и, торопливо надев трусы, сказала:

- Редактор звонил. В цыганском поселке драка меж местными и заезжими. Четыре трупа!

Прыгнув в кровать на Сеню, смачно его поцеловала в губы:

- Я вернусь только утром, а то и к обеду. Не грусти, любимый!

ТРИНАДЦАТЫЙ

Скоро Семен Крамолов позвонил в Москву своим кураторам Бобу и Майклу, сказал, что есть надежные молодые люди прозападной ориентации, недовольные всем российским. Но чтобы этих людей всех собрать в кулак и ударить в харю антинародной власти, нужны денежные средства.

- Не вопрос! - отвечали кураторы, - завтра же привезем вам деньги.

Воскресным утром двенадцать крепких и молодых людей вместе с Сеней встали рядом с памятником на площади. В руках держали плакаты: «Долой продажную власть чиновников!», «Свободу русскому народу!», «Россия, вставай с колен!». Чтобы привлечь внимание, один из молодых людей играл на гармони, а две девушки в красных косынках громко пели, пританцовывая: «прокати нас, Петруша, на тракторе». Скоро вокруг собралась толпа, покуривая, поплевывая, негромко переговаривалась и не понимала, как ей, толпе, относиться к этому? Вроде бы и написано все правильно, но бунт супротив властей как бы на руку тем врагам России, которые там за океаном мечтают русских рабами сделать. И тут откуда-то ни возьмись к протестующим подбегает взмыленный мужичок, невысокий ростом и азиатской внешности - с раскосыми и жадными очами. На тощей груди у него плакат, наспех выведенный фломастером: «Американцы и европейцы — братский наш народ!». Семен и его товарищи напряглись. Этот тринадцатый не запланирован. Кто он такой и откуда взялся?

- Ты что, с ума сошел? - обратился к Тринадцатому Семен на правах организатора. - Наш братский народ украинцы и белорусы. С какого хрена американцы и европейцы?

- Я чукча, - сказал Тринадцатый. - Мои братья эскимосы Америки и Гренландии. А украинцы, белорусы не братья мне и не сестры даже.

Но толпа, увидев такую надпись, зашевелилась, зашипела, завозмущалась:

- Так это наймиты американские! Макар, вызывай милицию!

Скоро на площадь прибыл сам главный милиционер Эдуард Крабоедов и с ним еще семь милиционеров. Увидев здесь самого Крамолова, Крабоедов рассвирепел внутри, но сдерживался, как мог.

- Товарищи, господа и девушки, - обратился главный милиционер к протестующим, - митинг ваш незаконен, а потому прошу разойтись немедленно во избежание применения крайних мер со стороны милиции.

Но Семен Крамолов, в отличие от Крабоедова, прекрасно знал, что все протестующие, кроме неведомого Тринадцатого, натренированные бойцы спецназа управления контрразведки. А потому с улыбкой бросил в лицо оратору:

- А пошел ты на…!

Лицо Крабоедова налилось кровью и рот оскалился, рука машинально потянулась к кобуре. Заметив это, трое из демонстрантов заслонили собой Крамолова. А гармонист заиграл «Варяг»

- Пошел ты на…! - повторил Тринадцатый в лицо Крабоедову.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

- Ах ты чурка! - крикнул тот и рванулся уже к Тринадцатому, норовя схватить пятерней Тринадцатого за цыплячье горло и удушить его прямо тут. Но Тринадцатый очень быстрым и незримым движением отбил убийственную руку, резко выкрутился на 360 градусов и холкой правой ноги так ударил Крабоедова в ухо, что тот без сознания плюхнулся на заплеванный толпою асфальт и только милицейская фуражка его еще какое-то время висела в воздухе над исчезнувшей головой.

Другие милиционеры, поднявши над головами дубинки наголо, рванулись на демонстрантов, но в завязавшейся скорой драке были также уложены на асфальт и обезоружены.

Все эти действа снимали на камеры Клавдия Полоскова и непонятно откуда взявшиеся иностранные репортеры. Демонстранты, включая Тринадцатого, заскочили в милицейский автобус и скрылись в неизвестном направлении. По всему городу началась облава. Милиция бесчинствовала, хватая всех нерусских и подозрительных. А по всем новостям на Западе уже показывали картины невероятной стычки демонстрантов с милицией в городе Старовятске.

Демонстранты же приехали в лес на секретную базу управления контрразведки под деревнею Кобели. Выгрузились и давай пытать Тринадцатого: кто такой и откуда взялся.

- Из поселка я Мейныпильгыно, - ответил тот. - Это на берегу чукотском. Было мне восемь лет, отправились мы на лодке с отцом на промысел. Заблудились в густом тумане и носило нас где-то в море недели две. Вода и еда почти закончились. И тогда отец ночью, когда я спал, выпрыгнул с лодки за борт, чтобы остатки воды, еды остались мне. После поднялся шторм и меня понесло куда-то. Я совсем обессилел и ничего не помню. Очнулся уже на борту корейского рыболовного судна. Двадцать лет после жил в Корее, там и научился боевым искусствам. В начале перестройки вернулся я на родину. А работы не было. Хитрые люди завербовали под Старовятск на лесоповал. Но кинули. Теперь подрабатываю, где придется. Едва на похлебку хватает денег. А тут смотрю — протест. Ну и, думаю, дай тоже встану-ка я с плакатом. Вдруг увидят и пригласят в Америку или в Европу.

- Корейский знаешь? - спросил полковник Кудасов.

- Конечно, знаю.

- Как по-корейски будет… велосипед?

- Ясионгер.

- Жёал хаесс ё! Чигва юсаю боди гадюло йлхал геонгаюо Крамолов, - сказал полковник. (Молодец! Будешь у нас работать личным телохранителем стоматолога Крамолова).

Вечером полковник Кудасов позвонил полковнику Крабоедову:

- Ну чего ты там шум устроил по всему городу? Давай заканчивай это шоу! Ты мне своим наездом на демонстрантов сорвал операцию по поимке иностранных шпионов!

- Так демонстранты эти были ваши люди?!

- А ты только сейчас допер? Туго соображаешь. Придется ставить вопрос о твоем служебном несоответствии.

- Да как же так? Почему не предупредили?

- А почему ты мне не позвонил, когда увидел акцию? А?!

- Я думал, это… Но почему в рядах демонстрантов оказался тот стоматолог? Он тоже ваш?

- А может, Эдик, тебе весь список сотрудников контрразведки выслать? Не много ли задаешь вопросов?

- Виноват, Матвей Олегович… Нельзя ли как-то замять все это?

- Подумаю.

И ДЕНЬГИ ХЛЫНУЛИ В СТАРОВЯТСК

Кураторы Боб и Майкл даже не ожидали, что акция в Старовятске получится столь успешной. А уж их вышестоящие кураторы в Вашингтоне и Лондоне не могли нарадоваться снимкам из Старовятска.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Скоро, как и предполагал полковник Кудасов, в Старовятск потекли огромные деньги на подкуп милиции, спецслужб и прокуратуры, которые как бы ловят зачинщиков беспорядков. Зачинщики как бы прячутся и привлекают в свои ряды все больше оппозиционеров, отправляя на Запад отчеты-видео, требуя денег, денег. Благодаря деньгам опять заработали фабрики и заводы. Задымил старовятский химкомбинат. Рабочие перестали пить и взялись за дело.

Настал момент, когда полковник Кудасов пригласил Крамолова в тайный зал и там в торжественной обстановке в узком кругу товарищей вручил ему орден «За заслуги перед Отечеством Второй степени». При этом полковник, вздохнув, сказал:

- Все мы знаем, Семен Алексеевич, как нелегко вам теперь живется. Все близкие и родные, знакомые, незнакомые презирают вас, считают наймитом Запада и предателем. Проклинают в спину. Уже несколько покушений на вашу жизнь удалось нам предотвратить. Но когда-то все тайное станет явным. Пройдет сто лет и потомки наши, рассекретив архивы города, узнают, что в эти тяжкие времена настоящим кормильцем города Старовятска явились вы. Что только благодаря вашей кипучей деятельности город ожил и сотни тысяч простых людей обязаны лично вам буквально своими жизнями! Когда это все откроется, вам поставят памятник на главной площади. Вашим именем назовут Дворец культуры железнодорожников, метро, стадион и аэропорт. И может где-то даже упомянут и нас, ваших соратников и товарищей.

Полковник, смахнув слезу, поднял бокал.

ГЕЙ-ПАРАД

Кураторы Боб и Майкл пригласили Сеню в Москву и там в одном из посольств в тайной комнате предложили ему организовать в Старовятске гей-парад. Сказали, что денег на это дело и США, и Англия, и прочий гей-прогрессивный мир отвалят вагон с тележкой, чтоб подкупить все власти и радикалов. Семен глубоко задумался:

- Но где я возьму вам геев? Их в Старовятске нету.

На что кураторы отвечали, мол, знаем сами, что их там нету. Но если людям хорошо заплатить, то что им стоит переодеться в геев, пройти по улице, да и всех делов! Главное снять картинку. А настоящие геи или фальшивые, на то глубоко плевать. Бизнес, и никаких гвоздей. И если Крамолов думает, что кто-то всерьез на Западе и по зову сердца хочет свергнуть в России власть, разрушить скрепы лгбт-движением, то Крамолов глубоко заблуждается. Просто на Западе миллион людей зарабатывают на этом деньги. И упаси Господь переиначить Россию в Запад. Тогда миллион людей останутся без работы. Политологи, идеологи, журналисты, пропагандисты, политики всех мастей пойдут милостыню просить.

- Так что, господин Крамолов, вы наш кормилец и кормилец всей той структуры, которую представляем мы. Потому наше высшее руководство приняло решение наградить вас Рыцарским орденом кавалеров Почета. Тайно. Но несомненно, когда-то придет то время, когда всё тайное станет явным и вам еще поставят памятники в столицах Запада.

По возвращении в Старовятск Крамолов сразу явился к полковнику Кудасову и доложил, как есть.

- Гей-парад, говоришь…, к-хе! - полковник, кривя улыбку, почесал боевой шрам на лбу. - Да, это нам не цементы тырить со стройки Дворца культуры железнодорожников. ...Ладно, шучу-шучу, - добавил он, поймав нехороший взгляд Крамолова. - Ладно, будет им гей-парад. Соберем всех наших деятелей культуры, бюджетников, пенсионеров и объявим, что Михалков собрался снимать кино про западных извращенцев. Нужна массовка для кинопроб. Вот пусть они там в цветастых трусах и в перьях массовкой по улице и пройдут. И населению мы объявим, что это кино снимается — продолжение «Рабыни Изауры» сцена бразильского карнавала. Пусть люди параду этому с тротуаров руками машут и в парадистов цветы бросают. А деньги очень сейчас нужны - на питание, медицину, обучение и на отдых простых людей.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Все по задуманному и вышло. Миллиардеры американские пришли в восторг, увидав столь массовый гей-парад. Поразившись толпам своих сторонников в Старовятске, они отправили в этот город немыслимо много денег. Часть этих денег пошла и на оборонку, в результате чего было создано сверхоружие. Страна обрела вдруг такую силу, что ее обложили санкциями. Но было поздно. Народ воспрянул, взялся за созидание и ничем его уже было не обуздать. И не знали люди, что всем обязаны стоматологу Сене, стырившему мешок цемента.

ЛЕТЕЛИ ГОДЫ

Но чем больше Семен Крамолов добывал денег и делал добра для простого люда, тем больше простой народ презирал его, полагая, что этот «предатель и марионетка Запада» служит во зло России. Что он клевещет на очень больших людей, пытаясь внести раскол и посеять смуту.

Простая девушка Маша Лаптева из простой рабочей семьи, член движения «Патриоты за Русь священную» тоже очень любила свой народ и мечтала о подвиге. А какой может быть подвиг в мирное время? Разве вот, например, убить Крамолова. И с этой целью Маша темной осенней ночью, зябко кутаясь в пальтецо, пришла к проходной старовятского химкомбината. Химкомбинат являлся особо засекреченным предприятием п/я 342-4, но весь город знал, что здесь производят яд «Новичок» для отравления предателей нашей родины. Маша вызвала деда сторожа, показала ему бутылку водки и сказала, что ей нужен «Новичок» для травли крыс. Дед, улыбнувшись, сказал «о,кей!». Он до пенсии работал преподавателем английского. Затем спросил, какой тип «Новичка» ей нужен, быстрый или замедленный. Чтобы крыс помер сразу или через шесть часов после приема яда? Маша подумала и заказала замедленный.

- О, кей! - сказал дед. - Уан момэт!

Маша решила, что покушение на Крамолова надо совершить как можно дальше от Старовятска, чтобы не навлечь подозрения на жителей родного города. Она дождалась, когда Крамолов отправился в турне по Сибири, поехала вслед за ним. Поселилась в той же гостинице и на том же этаже, где Крамолов. Наконец, выследила момент, когда Крамолов со всею своею свитой уехал в город, а в его номер вошла уборщица. Тут и Маша, вроде как впопыхах и с одною сережкой в ухе, заскочила в номер Крамолова.

- Ой, простите, - сказала она уборщице. - Я пресс-секретарша господина Крамолова. Я тут сегодня ночью потеряла сережку где-то, так вы не видели?

- Не-ет, - отвечала уборщица, откидывая одеяло с кровати, - я не брала.

- Я на вас и не думаю, - сказала Маша. - Вы ведь женщина из простого народа. Возможно в ванной я обронила сережку, когда там утром мочалкой мылась. Пойду в ванную, поищу. А вы, пожалуйста, под кроватью гляньте.

Маше надобно было отвлечь уборщицу и проникнуть в ванную, чтоб совершить задуманное.

- Нет, нет, - сказала уборщица, - нам не велено под кровать заглядывать к вип гостям. Ты уж давай сама там глянь.

Что делать? Маша, обдумывая, как обмануть уборщицу, опустилась на колени, сунула голову под кровать, и тут же в лоб ей уперлось холодное дуло пистолета.

- Ты кто? - спросил, лежащий под кроватью Тринадцатый, телохранитель Крамолова.

Он специально остался в номере следить за уборщицей, чтобы та не подложила под матрац бомбу или что там еще. А тут какая-то неизвестная под видом пресс-секретарши.

Тринадцатый вылез с пистолетом из-под кровати и приказал обеим женщинам встать лицами к стенке, поднять руки вверх. Ощупал обеих металлоискателем. Но кроме ключей в кармане уборщицы ничего не выявил.

- Ты кто? - повторил Тринадцатый свой вопрос Маше.

Маша уже пришла в себя и сказала, размазывая по щеке слезу, что она простая гостиничная воровка с диабетом четвертой стадии. Потому в Сибири на работу ее не берут, а еще у нее дома больная мама. Оттого девушка вынуждена как-то добывать на пропитание и лекарства. Маша канючила так убедительно, что Тринадцатый ей поверил. Он велел уборщице выйти из номера и никому не говорить об инциденте. Тринадцатый был мужчина сентиментальный и потому растрогался. Он дал Маше три крупных купюры и велел навсегда ей завязывать с этим делом. Подумал и дал еще купюру. Маша согласно кивала, благодарила, продолжая размазывать слезы. Потом попросилась в ванную, сказала, мол, напугалась так, что слегка описалась. Тринадцатый, чуть смутившись, позволил Маше туда пройти.

В ванной Маша закрыла дверь, пустила воду, быстро вынула из декольте резиновые перчатки и пузырек. Надев перчатки, покапала из пузырька на зубную щетку Крамолова.

- Ну вот и всё! - прошептала Маша, сбрасывая перчатки и пузырек в мусорку. - Почистишь зубы и через шесть часов уж тебя не будет.

- Спасибо вам, добрый человек, - сказала Маша, выходя из ванной.

- Ладно, иди и больше не приходи, - он открыл ей дверь номера.

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

***

Семен Крамолов, понимая, что жизнь его висит на волоске, давно уже подготовил завещание, веля боевым товарищам тайно развеять прах его над городом Старовятском.

Известие о кончине Сени Крамолова сразу же загремело в прессе. Вдова его Клавдия Полоскова, так затаскалась по теле-шоу, изображая жертву, что не выкроила и времени прибыть на кремацию. Тринадцатый со словами «это я не сберег его» - застрелился прям в кабинете у начальника контрразведки Кудасова. Придворные журналисты вещали, что-де Семен в Сибири отравился брагой и порченными грибами. Журналисты оппозиционные уверяли, что Крамолова отравила власть. Польша и США опять затребовали заморозить газовую трубу. А простой народ в городе Старовятске радовался, что вот еще одним предателем стало меньше. Радовался и не понимал, с чего это вдруг над городом закружил вертолет и с него посыпалась пыль какая-то. И в тот же миг со стороны секретной базы управления контрразведки прогремели три оружейных залпа.

Скоро в городе Старовятске про Крамолова все забыли. Люди сытые, хорошо одетые, гуляли по выходным с детьми по мощенным улицам среди цветущих аллей, фонтанов. Покупали мороженое и снимали селфи. Про страшные девяностые не хотел никто вспоминать. Астрологические прогнозы утром начинались все чаще с фраз: «Для овнов сегодня хороший день. Возможна денежная прибавка».

И только старый пенсионер с военной выправкой приходил иногда ко Дворцу культуры железнодорожников и, опершись на палочку, почесав боевой шрам на лбу, долго о чем-то думал. Как будто бы вспоминал кого-то…

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ

Shutterstock/Денис КУЗНЕЦОВ