Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics

Прима балерина Матильда Кшесинская носила балетные туфельки 35 размера

И многие другие интересные факты из жизни балерины в программе "Исторические хроники".
Исторические хроники.

Исторические хроники.

Год 1971-й. В 71-м на сотом году жизни умерла прима-балерина Матильда Кшесинская. Прима-балерина вовсе не означает «звезда» в нынешнем, очень игривом толковании этого слова. Прима-балерина – вершина балетной иерархической лестницы.

В дореволюционной России балетные артистки шли по категориям. Кордебалет, потом корифейки, танцовщицы второго, потом – первого разряда, солистки и, наконец, балерины, не больше пяти-шести одновременно. Вот, Матильда Кшесинская, побыв несколько лет балериной, получает звание заслуженной артистки императорских театров, народных тогда не было, и становится прима-балериной. Её балетная туфелька, примерно 35-го размера, носочек мягкий.

Больше никто этого звания в русском императорском балете не получал. Кшесинская – единственная и последняя. Кшесинская умерла в Париже. Она принадлежит нашей эмиграции первой волны. Но СССР – страна, которая не удовлетворится разовой потерей своих граждан в 4,5 миллиона человек после октября 17-го. В 71-м поднимается новая, большая волна эиграции.

Она носит преимущественно этнический характер – еврейско-армянско-немецкая. На период с 71-го по 80-й год приходится наиболее массовый отъезд. В это время лидирует еврейская эмиграция, после 80-го будет доминировать немецкая. Евреев начинают выпускать из Союза на рубеже 70-х. В 68-м году из страны выезжает 231 человек. В 71-м – в 56 раз больше.

Подававший заявление на выезд подвергается разбору персонального дела, лишается наград, званий и советского гражданства. Говорит Андрей Сахаров.

АНДРЕЙ САХАРОВ:

- Что касается, вот, общества в целом, то я полагаю, что общество было подготовлено к этому идеологически, на основе того, чтобы оценивать этих людей как перебежчиков, как людей, которые враждебны советскому социалистическому строю, как людей, которые являются людьми, ну, вредными для нашей системы. И я не помню, чтобы в нашей прессе в какой-то степени кто-то пытался как-то обелить, защитить вот этих людей. Их либо выталкивали за разные так называемые грехи, за песни, самиздатовские издания и прочее, прочее, либо тех, которые стремились уйти из этого общества и уехать, скажем, там в Израиль, в Германию, в Соединенные Штаты Америки. Негативное отношение к ним было чрезвычайно распространено, и пресса эти негативные чувства подогревала.

Еще в 67-м году президиумом Верховного совета СССР был принят Указ о выходе из гражданства лиц, переселяющихся из СССР в Израиль. Указ предусматривал автоматическое лишение гражданства при выезде, был закрытым, не был опубликован, ссылки на него запрещались.

Кроме того, выезжающий обязан возместить государству затраты на образование. Он лишается работы. Его родственники подвергаются преследованиям. Детей преследуют в школах. Рассказывает Андрей Сахаров.

АНДРЕЙ САХАРОВ:

- Но в то же время необходимо сказать и о том, что часть интеллектуальной, интеллектуальная часть нашего общества оценивала совершенно по-другому вот эти стремления людей, которые рвались к свободе, к независимости, к свободному волеизлиянию, к свободному творчеству, в конце концов и к тем нормальным цивилизационным явлениям, которые составляют, ну, смысл жизни любого человека. Права и свободы, возможность спокойно, независимо жить, творить, работать. И для многих людей уже 70-х годов это было совершенно нормально и совершенно естественно, так что общество в этом смысле тоже было неодинаково. И уже начиналась стадия фасилитации, которая в конце концов привела к резкому расколу этого общества на исходе 80-х годов.

Если человеку отказывают в разрешении на выезд, он остается без средств существования.

Отказывают в выезде большинству. Появляется понятие «отказник». Иногда разрешают немедленный выезд одному из членов семьи, скажем, мужу или жене. А остальных задерживают на годы. Препятствование еврейской эмиграции создает советским властям крупную долгосрочную внешнеполитическую проблему.

Соединенные Штаты ставят экономические отношения с СССР в зависимости от положения с правами человека, в частности, за свободу эмиграции. В 1974-м по предложению конгрессменов Джексона и Вэника принята поправка в закон о торговле США, запрещающая предоставлять режим благоприятствования в торговле, кредиты и кредитные гарантии странам, которые нарушают право своих граждан на эмиграцию.

Это с одной стороны. С другой стороны, это становится серьезной внутриполитической историей. Действия власти превращают борьбу евреев за выезд в часть общесоюзного правозащитного движения. По сути, борьба за свободу перемещения – это следствие оттепельных настроений, сохранявшихся в среде советской интеллигенции.

Один из активных борцов за свободу еврейской эмиграции скажет: «Многие из нас в судорожных попытках самоидентификации употребляют чаще всего два имени – «еврей» и «российский интеллигент». Мне кажется, второе ближе к нашей сущности».

Советскую алию, то есть, общину, в Израиле создают шестидесятники, вдохновленные хрущевской оттепелью.

Сам Хрущев в 1971-м году умирает. 14 сентября 71-го о смерти Хрущева сообщается в газете «Известия». В маленькой заметке без заголовка, в нижнем углу первой полосы. Сообщение о смерти появляется после похорон. Похороны прошли 13 сентября на Новодевичьем кладбище, куда граждан не пропускали. Кладбище оцеплено, на воротах табличка «Санитарный день». На похоронах от действующей власти – никого.

Проводы в эмиграцию из СССР в71-м году – как похороны. Тогда прощались навсегда, без всякой надежде увидеться на этом свете. Уезжают либо в Израиль, либо в Штаты. Но эмиграция 70-х ассоциируется больше не с теми, кто покидает СССР по собственной воле, а с теми, кто изгнан из страны по инициативе государства.

Это знаменитые имена. Музыканты Ростропович и Вишневская, поэты Бродский и Галич, писатели Войнович, Некрасов, Аксёнов. Скульптор Эрнст Неизвестный. Его выгоняют после того, как он в 74-м году, через три года после смерти Хрущева, поставит сразу ставший знаменитым памятник на его могиле.

Лишение гражданства – это форма репрессий, средство борьбы с инакомыслием. Законодательные акты в тот период не содержат никаких оснований, по которым могло применяться лишение гражданства, что дает власти полную свободу рук. Будет лишен гражданства Солженицын, вступивший в противостояние с властью и не печатающийся в СССР. Председатель КГБ Андропов пытается избавиться от Солженицына еще в 70-м, сразу после присуждения ему Нобелевской премии. Андропов предлагает: «В случае официального обращения Солженицына с ходатайством о выезде в Швецию для получения Нобелевской премии можно было бы пойти на удовлетворение этой просьбы. Вопрос об обратном въезде в Советский Союз следует решать в зависимости от поведения Солженицына за границей». Андропов рассчитывает либо на то, что писатель сам останется в Швеции и его можно будет обвинить в измене Родине, либо на то, что Солженицын сделает заявление, которое можно будет счесть антисоветским и не пустить его в страну. Солженицын в октябре 70-го отказывается от поездки в Швецию. По мотивам этой ситуации в 71-м на самом верху разворачивается дискуссия. Министр внутренних дел Щёлоков неожиданно пишет письмо Брежневу: «Объективно, Солженицын талантлив, это явление в литературе. Он – крупная фигура в идеологической борьбе». Щёлоков предлагает: «Надо не публично казнить врагов, а душить их в своих объятьях». 7 октября 1971-го года записка Щёлокова рассматривается на секретариате ЦК КПСС. Щёлоков предлагает разрешить Солженицыну выезд за границу, гражданства не лишать, а дать срочно квартиру в Москве. Суслов на заседании говорит, что он только за то, чтобы разрешить Солженицыну прописку в Москве, а в остальном – посоветоваться с Андроповым. КГБ с Генпрокуратурой настаивают на лишении гражданства, чего и добьются. Говорит Никита Кривошеин:

НИКИТА КРИВОШЕИН:

- И тогда Андропов повел политику не на массовые новые посадки, они уже были психологически, политически пассивны. А впервые была взята стратегия целая на то, чтобы избавиться от тех, кто мешает.

Солженицына высылают из страны. Практика высылки менее известна и носит просто бытовой характер. Внук сподвижника Столыпина по аграрной реформе российского министра Александра Кривошеина и сын эмигрантов первой волны, вернувшихся в СССР после войны, Никита Кривошеин, отсидевший в конце 50-х в мордовских лагерях, в 71-м получает предложение от КГБ. Никита Кривошеин продолжает:

НИКИТА КРИВОШЕИН:

- Меня на слушание вызвали лично в УВИР, и старший инспектор УВИРа, капитан Окулова говорит, время уже покойное, сказала мне – руководство вам предлагает выехать на постоянное жительство, настойчиво предлагает, выехать на постоянное жительство и просит очень серьезно обдумать возможные последствия вашего возможного отказа. Ценой большого над собой мучения я к ней пришел, сказал – я согласен. Вот и правильно. И буквально запомнил ее фразу – готовьтесь, через две недели вас не будет. И на мой вопросительный взгляд она ответила – ну да, здесь не будет.

Кривошеин родом из первой русской эмиграции, отправлен в эмиграцию номер два. В том же 71-м году после принудительного содержания в психиатрической больнице лишен гражданства и выдворен из страны художник и скульптор Михаил Шемякин. Шемякин в Париже, где приобретает мировую славу

К этому времени в Гранд-Опера уже десять лет танцует бывший солист Кировского, в прошлом Мариинского, театра Рудольф Нуриев. Его многолетняя партнерша – английская балерина Марго Фонтейн. Мир тесен.

В 30-х годах Марго Фонтейн брала уроки в парижской студии знаменитой Матильды Кшесинской. До Второй мировой войны в Англии еще не было своего балета. И вот только-только-только начала создавать бывшая танцовщица Дягилевских русских сезонов Дама Нинет де Валуа. В студию к Кшесинской она присылает своих лушчих артисток для шлифовки. После освобождения Парижа, уже в 45-м, в феврале английская балетная труппа дает несколько представлений в Театре Елисейских Полей. И все они, Марго Фонтейн, Памела Мей, человек 20, все в военной форме заявляются поприветствовать Кшесинскую.

В студии Матильде Феликсовне Кшесинской помогает её муж, великий князь Андрей Владимирович Романов, двоюродный брат расстрелянного императора Николая II. Многие Романовы и вообще русская аристократия в эмиграции работает без снобизма, без социального предубеждения.

Хорошее воспитание, помимо прочего, предполагает умение концентрироваться, держать себя в руках, не кукситься и много работать. Это относится и к мужчинам, и к женщина. Женщины в особенности демонстрируют в изгнании отличное воспитание. Они бьются изо всех сил, не оглядываясь на прошлое. Сестра Николая II, Ольга Александровна, с мужем, полковником Куликовским, занимается сельским хозяйством в Дании. Они оказались хорошими фермерами. Держат коров джерсейской породы, свиней и домашнюю птицу. Великая княгиня говорит: «Богатыми мы не были, но на жизнь нам хватало. Все мы много трудились, и какое же это было счастье жить своей семьей, имея собственную крышу над головой». Ольга Александровна Романова говорит: «Нам в тысячу раз лучше жить скромных крестьян. Думаю, и они приняли нас в свою среду не за наше происхождение, а за наш упорный труд». Кроме того, великая княгиня прекрасно рисует. Ее картины продаются. Двоюродная сестра Николая II и родная сестра великого князя Дмитрия Павловича, принимавшего участие в убийстве Распутина, великая княгина Мария Павловна в Лондоне продаст первый связанный ею свитер за 21 шиллинг. В 19-м году она откроет швейное ателье по изготовлению военного снаряжения для Добровольческой армии. В 21-м у ее брата, Дмитрия Павловича, роман с начинающей модисткой Коко Шанель. Великая княгиня Мария Павловна приходит к Шанель и предлагает ей вышить блузку для ее модного дома. Шанель соглашается.

Мария Павловна покупает вышивальный станок и идет на курсы вышивальщиц-мотористок. Потом нанимает двух работниц-эмигранток и открывает ателье «Китмир», названное по имени собаки ее знакомого, бывшего российского посла в Вашингтоне, Бахметьева.

Работают неделями, без отдыха. Спят прямо за вышивальными машинами. Марии Павловне постоянно помогает ее свекровь, княгиня Путятина. Княгина Мария Трубецкая, княгиня Любовь Оболенская, их подруга, художница Мария Анненкова открывают модный дом «Тао». В качестве манекенщицы у них – графиня Пелевская. Профессиональной манере ходить ее обучает княжна Мещерская, впоследствии – известная манекенщица. Приказчицей у них некоторое время работает графиня Мусина-Пушкина. Графиня Адлерберг открывает в Париже дом белья. Они с мужем крайне бедствовали в первые годы эмиграции. Он – уланский полковник, пытался делать абажуры. Делал их неважно, и продавались они плохо. Зато их ателье первоклассного белья просуществует почти 30-ти лет.

Граф Адлерберг, нанимая на работу, обращался к пришедшей с вопросом: «Какого вы будете рода?». Одна из пласьержек, внучатая племянница русского поэта Плещеева. Ее отец, оказавшись в Париже, в первые дни мыл окна вагонов на Леонском вокзале.

Дом белья в Париже открывает Ольга Хитрово. Она начинает закройщицей. Ее муж, потомок Кутузова, отлично ведет бухгалтерию. Фирма просуществует более 20-ти лет.

Менее успешны князь Феликс Юсупов и его жена, племянница Николая II, княгиня Ирина Александровна. Их модный дом «Ирфэ» продержится с 24-го по 31-й год. Внук Николая I, сын президента Академии наук и поэта, великого князя Константина Константиновича, князь Гавриил Константинович помогает жене в основанном ею доме моды «Бери». Князь развлекает ожидающих клиенток, показывая альбом с семейными фотографиями. Его жена, княгиня Романовская-Стрельнинская, в прошлом балерина Мариинского театра, Антонина Нестеровская. Именно она в 18-м году чудом спасет своего мужа от смерти в Петропавловской крепости, уговаривая всех подряд – Горького, его жену Андрееву, председателя Петроградской ЧК Урицкого. После убийства Урицкого – ее преемника Глеба Бокия. Решающее слово окажется за женой Бокия, которая скажет: «Глеб, ты обещал его спасти, и мы должны это сделать».

Родные братья Гавриила Константиновича, Иоанн, Константин и Игорь зверски убиты в Алапаевске. Князь Гавриил познакомился с балериной Антониной Нестеровской на вечере у Матильды Кшесинской 19 августа 1911-года. Вся програма того вечера – и комическое представление с переодеванием мужчин в женское платье, и ужин на дамбе у взморья, и фейерверк, и специальный поезд для желающих вернуться в Санкт-Петербург – все это чуть было не нарушилось из-за парадного обеда в Петергофе по случаю приезда сербского короля Петра I на предстоящую свадьбу князя Иоанна Константиновича с Королевной Еленой Сербской.

На этом обеде обязаны были быть великие князья Борис и Андрей Владимировичи, Дмитрий Павлович, Сергей Михайлович, князь Гавриил Константинович. Из-за этого обеда великие князья опаздывают на вечер к Кшесинской, правда, опаздывают не значительно.

Дело происходит на даче Кшесинской, в Стрельне, рядом с Петергофом. Дача эта в парке, окружавшем дворец великого князя Константина Николаевича. Летом 1894-го года дача продавалась. Ее как-то раз увидела Кшесинская во время прогулки. В воспоминаниях она пишет: «Видя, что дача очень мне понравилась, великий князь Сергей Михайлович ее купил на мое имя». Она продолжает: «В это время, чтобы меня хоть немного утешить и развлечь, великий князь Сергей Михайлович баловал меня, как мог, и ни в чем мне не отказывал». Когда Кшесинская пишет «в это время» и «утешить», она имеет в виду время после объявления о помолвке наследника, цесаревича Николая Александровича с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской. Помолвка Николая означает конец его романа с Матильдой Кшесинской. После помолвки он попросил ее назначить ему последнее свидание.

Они встречаются на Волхонском шоссе, у Сенного сарая. Она приезжает из Петербурга в карете, он – верхом из лагеря в Красном Селе. Она пишет: «Когда наследник поехал обратно в лагерь, я осталась стоять возле сарая и глядела ему вслед, пока он не скрылся. До последней минуты он ехал, все оглядываясь назад». Рассказывает историк моды Александр Васильев.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ:

- Я расскажу вам так, как я это слышал. Наследник престола приехал домой к Малли, которая уже слышала о том, что помолвка между будущим императором и его невестой Алисой Гессенской, будущей нашей императрицей Александрой Федоровной, была объявлена. Вошел к ней, не сказал ни слова, пригласил ее в сани и в морозную ночь в Петербурге они катались, обнявшись очень крепко, под медвежьей шкурой, в санях. Оба плакали, но больше никогда не встретились.

Кшесинская пишет: «В моем горе я не оставалась одинокой. Великий князь Сергей Михайлович остался при мне и поддержал меня. Позже я узнала, что Ники просил Сергея оберегать меня». Она напоследок попросила Николая по-прежнему писать ему на «ты». Он ответил: «Конечно, на «ты». И обращаться к нему всегда, когда она захочет. У наследника с Кшесинской прекрасная четырехлетняя история. Ей 18, ему – 22.

Она танцует на выпускном экзамене в Императорском театральном училище в высочайшем присутствии. Царская семья посещает выпускные экзамены не то что в полном, в избыточном составе.

Приходят все: Александр III с императрицей, наследником и четырьмя братьями с супругами. Плюс – великий князь Михаил Николаевич с тремя сыновьями. Кшесинская в воспоминаниях называет всех поименно, и на это уходит треть страницы. После выступления все они, ученики и ученицы, классные дамы, педагоги, руководство и дирекция императорских театров, собираются в большом репетиционном зале.

Кшесинская пишет: «Государь, войдя в зал, зычным голосом спросил: «А где же Кшесинская?». Ее подводят к государю, она делает поклон, он протягивает ей руку со словами «Будьте украшением и славою нашего балета». Она снова делает глубокий реверанс и, в соответствии с этикетом, целует руку государыни.

Дальше – обед. Кшесинскую сажают рядом с Александром III, по другую руку от нее – наследник. Император говорит им: «Смотрите только, не флиртуйте слишком».

Николай, в дневнике: «Поехали на спектакль в театральное училище. Очень хорошо. Ужинали с воспитанниками». Так будущий император Николай II отмечает день, когда он влюбился. Кшесинская в свою очередь пишет: «Я перестала смотреть на него только как на наследника».

Через два дня, вечером, она с сестрой идет по Большой Морской. Они подходят к дворцовой площади, под арку, и вдруг проезжает наследник. Он узнает ее, оборачивается и долго смотрит ей вслед. Историк моды Александр Васильев продолжает.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ:

- О ней мне много также рассказывала ее ученица, Татьяна Рябушинская, балерина балета полковника де Базиля. Ну и, конечно, опосредованно я знал о ней от Лифаря, но больше всего – от его вдовы, графини Лилианы Алефельд, шведки, которая жила в доме у Кшесинской и снимала у нее верхний этаж.

Летом, после выпуска из училища, Кшесинская выступает в спектаклях в Красном Селе. Красное Село под Петербургом – место военных лагерных сборов. В Красном Селе построен театр. Два раза в неделю там дают спектаки. У Кшесинской в первый красносельский сезон еще нет отдельных выступлений. Только раз ей дали сольный танец, а значит, и лучшую уборную на первом этаже. Она стоит у окна и разговаривает с великими князьями и с наследником. Николай в дневнике пишет: «После закуски заехал в милый красносельский театр, разговаривал с маленькой Кшесинской через окно. Николай продолжает записи в дневнике: «10 июля, вторник. Был в театре, ходил на сцену/ 17 июля, вторник, Кшесинская вторая мне положительно очень нравится». Матильда Кшесинская вторая, потому что есть Кшесинская первая, Юлия, старшая сестра. И брат Иосиф у них балетный артист, в советское время станет заслуженным артистом РСФСР, погибнет в блокаду. Они из театральной семьи. Их отец – знаменитый характерный танцовщик, выходивший на сцену до глубокой старости, до 82-х лет.

Зимой в Петербурге, в ее первый сезон на императорской сцене, Матильда Кшесинская как-то вечером сидит на своей половине в родительском доме. Раздается звонок. Горничная докладывает, что пришел гусар Волков. Открываются двери, входит Николай.

На следующий день он ей напишет: «До сих пор хожу, как в чаду. Ники.». Он часто бывает у нее по вечерам.

Стали приходить великие князья – Георгий, Александр и Сергей Михайловичи. В один из вечеров наследник исполняет танец Красной шапочки из «Спящей красавицы», который ему так нравится в исполнении Кшесинской. Она пишет: «Он нацепил на голову платочек и изображал Красную шапочку и волка».

«Наследник стал привозить мне подарки. Подарки были хорошие, но некрупные. Первым был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими бриллиантами». Следующим летом наследник часто приезжает на репетиции Кшесинской в Красном Селе.

Кшесинская вспоминает: «Он садится в ложе между колоннами и требует, чтобы я садилась на край ложи. Пока другие репетируют, мы свободно болтаем». Наконец, она переезжает из родительского дома в особняк на Английском проспекте. Переезду предшествует разговор Кшесинской с отцом. Он спрашивает ее, отдает ли она себе отчет в том, что никогда не выйдет замуж за Николая и что скоро должна будет с ним расстаться. Она отвечает, что «отлично это осознает». Слово историку моды Александру Васильеву.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ:

- У них был действительно очень большой роман. В Польше все уверены, что Матильда Феликсовна мало того что любила императора, от него забеременела. И якобы (это, конечно же, не подтвержденный факт) родила от него мальчика, который скончался в 1960-е годы в Варшаве. И после революции, и до нее был выслан из Петербурга к родственникам Малли и рос там, там и скончался.

Николай женится через два года. Кшесинская напишет о Николае: «Он был простой в общении, хотя никогда не допускал, чтобы кто-либо переступал грань, отделявшую его от других. Но для меня было ясно, что у наследника не было чего-то, что нужно, чтобы царствовать. Нет, у него был характер, но не было чего-то, чтобы заставить других подчиниться своей воле. Первый его импульс был почти что всегда правильный, но он не умел настаивать на своем и уступал. Я не раз ему говорила, что он не создан для царствования, но, конечно, никогда не убеждала его отказаться от престола. Такая мысль мне и в голову никогда не приходила». Когда Кшесинская пишет, что ей не приходила в голову мысль убедить Николая отказаться от престола, она тем самым говорит, что никогда не помышляла о том, что Николай может на ней жениться. Женитьба влюбленного наследника на балерине, во-первых, означала бы автоматическое лишение его права на престол, во-вторых, а вернее, во-первых, отец императора Александр III, руками гнувший пятаки и ломавший подковы, отвернул бы этими руками сыну голову. Да и сам Николай в тот момент был поглощен фантазиями о собственном предназначении. Между тем, совсем скоро и ему, и стране станет очевидно, что уже разглядела маленькая Кшесинская, что он создан не для государственной, а для частной, семейной жизни. Возможно, своевременное лишение его престола в случае женитьбы на балерине Кшесинской могло бы благополучно изменить ход российской и мировой истории. Тем более что Александр III и императрица Мария Федоровна были не в восторге от кандидатуры принцессы Алисы Гессенской. И она не с первого раза согласилась на этот брак.

Конечно, женитьба Николая на Матильде Кшесинской вызвала бы кризис российской монархии. Но он бы произошел в этом случае не на фоне мировой войны и революционной ситуации, и династия, и страна имели бы отличные шансы с ним справиться. Что до самого Николая, то он уж точно был бы счастливее.

Тем более что в роду Романовых были прецеденты. Дед Николая, Александр II и княжна Долгорукова. Брат Николая Михаил и графиня Брасова, сестра Николая Ольга и полковник Куликовский, дядя царя Павел Александрович и графиня Пистолькорс, внук Николая I великий князь Михаил Михайлович и внучка Александра Сергеевича Пушкина. Кроме того, Романовы могли жениться на разведенных дочках инженерных полковников и вдовах отставных кавалергардских полковников. Другое дело, что, женись Николай на Кшесинской, русская сцена лишилась бы несомненного таланта, коим являлась Матильда Кшесинская. Она вытесняется императорской сценой итальянок, ее идеал – Вирджиния Цукки. И она начинает брать уроки у Энрико Чекетти, продолжая работать со своим педагогом по училищу Христианом Иогансоном. Кшесинская – обладательница виртуозной техники. Искусствовед Александр Бенуа, чьим идеалом Кшесинская не являлась, пишет: «Она обладала уверенным и безупречным мастерством главного действующего лица. От природы ей, пожалуй, не хватало того неуловимого оттенка, что возводит артистов в степень божественности. Но именно Кшесинская отличалась совершенно особенным блеском».

О ней в газетах пишут: «Она играет себя, свой гений, каприный и могучий, с оттенком греховной личной гордыни. От кричащих линий ее демонского искусство иногда веет холодом. Но временами она кажется чудом настоящего, причем высокого, искусства. Кшесинская бросается в пляску очертя голову. Цепь стремительных движений – лишь форма для небывалого, вакхического опьянения пляской. Для огромного темперамента, плеснувшего через край. Над прямым торсом и высоким взлетом в сторону ног горит восторгом бледное лицо». В коде Кшесинская бесконечно бисировала. Повторялись два танцевальных куска, в первом она делала по косой кабриоли вперед на эфасе. В них ее нога после удара легко и сильно взлетала выше головы. Во втором же, широко скользя по планшету сцены, вскакивала на пальцы в первый арабеск, причем делала это с таким брио, что поклонники в зале сходили с ума от восторга. Говорит историк моды Александр Васильев.

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ:

- Она всегда танцевала, даже самые бедные роли, в больших бриллиантах, выглядела всегда очень заправски и интересной.

Она танцует очень долго. Она – послесловие классического императорского балета, когда уже танцует совершенно иная Анна Павлова. Кшесинская хочет танцевать все, даже в новаторских балетах Фокина, с которым временами они бывают злейшими врагами, как и с Дягилевым. Но она будет танцевать у Дягилева, она танцует в Лондоне в «Спящей красавице», в фокинском «Карнавале» и в «Лебедином озере». Выдающийся балетный менеджер Дягилев делает правильный ход: представляет миру русский балет во всей полноте. Павлова и Карсавина – это современное искусство. Кшесинская – вершина академического танца. Партнером Кшесинской во всех трех балетах выступает Вацлав Нижинский. В «Лебедином» она его затмевает.

Кшесинская, несомненно, источник многочисленных интриг и скандалов, из которых обычно выходит победительницей. Не в последнюю очередь потому, что обладает уникальной дисциплинированностью и трудолюбием. На сцену она всегда выходит во всеоружии. Но не только поэтому. Николай оказывает ей поддержку при каждой просьбе с ее стороны. Происходит это обычно при посредничестве великого князя Сергея Михайловича. Вспоминает директор императорских театров, тезка великого князя, князь Сергей Михайлович Волконский: «Великий князь звонит мне по телефону. Спрашивает, когда я могу к нему заехать. Приезжаю, он говорит: «Я хотел побеседовать с вами насчет Матильды Феликсовны. Отнеситесь к ней не со служебной сухостью, а с человеностью, с сердечностью». В результате происходит изменение в репертуарной политике и распределении ролей. Каждый такой случай становится предметом всеобщего обсуждения за кулисами, разжигает страсти и не способствует авторитету директора императорских театров.

Князь Волконский решает подать в отставку. Конкретный повод – фижмы. Фижмы – это проволочные плетеные корзинки, которые надеваются на бедра под юбки, чтобы юбки стали пышнее. Так вот, Кшесинская отказывается категорически надевать фижмы, потому что они будут сковывать ее движения, когда она будет танцевать свой знаменитый танец – «Русскую».

Она пишет об этом: «Я отлично осознавала, что с моим маленьким ростом в этом костюме с фижмами я буду не только выглядеть уродливо, но мне будет совершенно невозможно передать русский танец как следует и как мне того хотелось». Она и танцует без фижм. Директор князь Волконский накладывает на балерину Кшесинскую штраф, вслед за этим министр императорского двора, барон Фредерикс, сообщает Волконскому, что государь желает, чтобы штраф с Кшесинской был снят.

Волконский подает прошение об отставке. Невиданный случай, но ему назначают аудиенцию у государя. Государь в этот день принимал губернаторов, и Волконскому назначено после губернаторов. Но его приняли не сразу, потому что до губернаторов возле дворца был смотр каких-то автомобилей, потом уже приняли губернаторов, ну и, наконец, Волконского. Директор императорских театров князь Волконский пишет: «Когда я вошел в кабинет государя, я почувствовал, что все, что я скажу, будет никому не нужно. Но я был вызван для того, чтобы говорить. Как же я мог не сказать? Я говорил об исключительности одной артистки, я описывал закулисные настроения. Ему нужно было говорить обо всем. Он на все отвечал: «Конечно-конечно». По бегающим глазам и руке, теребящей ус, можно было понять, что все, что он слышит, ему не нравится. Но он не прерывал, а приговаривал: «Конечно-конечно». И принял отставку Волконского.

Волконский с Кшесинской встретится в эмиграции через 29 лет. И чуть не бросятся друг другу на шею от радости. Он будет посещать парижскую студию Кшесинской. Вот здесь, вот в этом вот маленьком домике с крошечным садиком на Рю де Пасси.

В 35-м году в журнале «Международный архив танца» он даст о Кшесинской и ее ученице блестящий отзыв: «Когда Матильда Феликсовна Кшесинская, очутившись в положении беженки, из балетной звезды превратилась в профессора и воспитательницу, она поразила неожиданно обнаруженными ею педагогическими способностями. Преподавание – это есть в известном смысле новая жизнь, и требуется для нее особенный талант. Этот талант оказался присущ самой природе нашей балерины». В 30-м году студию Кшесинской посетит Анна Павлова. Она просидит весь урок, потом расцелует Кшесинскую и скажет: «А я думала, что вы не можете работать, что это одно только воображение. Но теперь вижу, что вы действительно можете преподавать». Кшесинская до революции, в отличие от Павловой, не так много гастролировала за границей. Павлова с 10-го года практически постоянно концертирует по миру, и мир ее знает.

Кшесинской в эмиграции в возрасте 50-ти лет приходится начинать практически с нуля. На жизнь она зарабатывает только уроками, других источников дохода нет. Из письма Кшесинской: «Никто не кричит «Карету Кшесинской!» Я сама бегаю в метро. У меня студия, работаю с утра до вечера».

Когда ее муж, великий князь Андрей Владимирович болеет, а он болеет часто, она живет в госпитале. Утром уходит в студию на работу, а вечером – возвращается снова в госпиталь. Муж помогает ей, чем может, даже поливает из лейки пол в студии, чтобы пуанты учениц не скользили. Кшесинская в первый раз увидела его в 1900-м году после бенефисного спектакля, посвященного десятилетию ее службы на императорской сцене. Вечером за столом он облил ей платье красным вином. Она влюбилась. Он моложе ее на шесть лет. В 1902-м у них родится сын. О женитьбе речи нет.

Настолько нет, что отчество ребенку дает великий князь Сергей Михайлович, на попечение которого Николай оставил Кшесинскую. Кшесинская пишет: «У меня был тяжелый разговор с Сергеем. Он отлично знал, что не он отец моего ребенка. Но он настолько любил меня, что остался при мне. К ребенку относился, как к своему, он обожал его. Он отдавал ему все свое свободное время, занимаясь его воспитанием».

Сергей Михайлович Романов будет убит под Алапаевском в 18-м году. В 20-м году следователь Соколов, обнаруживший шахту с телами членов императорской семьи, встретится с Кшесинской в отеле «Лотти» в Париже. И покажет ей материалы дела и фотографии убитых. Позже она получит найденный на теле Сергея Михайовича медальон, внутри его – ее фотография. Последний раз они виделись в июле 17-го, когда он провожал ее с сыном к Андрею, на юг России. На момент отъезда из Петрограда, ей уже полгода как негде было жить. Ее особняк в феврале 17-го занят Петроградским комитетом РСДРП, включая военную организацию большевиков, солдатский клуб и ряд других большевитских организаций. Новые жильцы заставляют повара Кшесинской готовить им обеды и подавать шампанское. Солдаты, найдя шкаф с флаконами ее духов, бьют их об умывальник, сдирают с кровати покрывало и рвут его в клочья. Ленин выступает с балкона ее дома. Она ушла из дома в легком пальто с любимым фокстерьером под мышкой и письмами Николая. Она будет перебираться от одних знакомых к другим. Письма пропадут во время обыска на одной из квартир. Знакомый балетоман и журналист Рогов сделает ей невероятное предложение – выступить перед солдатами. В старой жизни, в 16-м году у нее был опыт выступления перед солдатами на фронте. Для раненых она открыла лазарет на собственные средства.

Теперь была другая жизнь, но ее убеждали, что не нужно ждать, когда придется поступать против воли, кроме того, после выступления можно будет открыто появляться на улице, не опасаться, не прятаться. И она выступит. Будет танцевать свою «Русскую», под овации повторит ее еще раз. Это ее последнее выступление в России.

В последний раз в своей жизни она выйдет на сцену и станцует «Русскую» в 1936-м году в Лондоне, в Ковент-Гардене, на 46-м году своей балетной карьеры.

Балет в России и до революции, и после – всегда дело государственное. То есть, государство всегда руководит балетом. Форма руководства разнообразна. Николай I отметился в качестве хореографа. На репетиции балета «Восстание в Серале», просмотрев танец амазонок, император лично вышел к танцовщицам и продемонстрировал эволюцию с ружьем. Великий князь Николай Николаевич Старший, главнокомандующий Санкт-Петербургским военным округом и главнокомандующий войсками на Дунайском фронте в Русско-турецкую войну, спорит с известным балетмейстером, Львом Ивановичем Ивановым по поводу того, как должен быть поставлен галоп. Выскакивает из царской ложи на сцену и показывает, как надо танцевать галоп.

Кроме того, в России, где крепостное право официально отменено в 1861-м году, а фактически уходит из жизни крайне медленно, императорский балет долго несет на себе отпечаток крепостничества. Кшесинская пишет об этом легко, как о само собой разумеющемся, так, к слову. У великого князя Николая Николаевича четверо детей от балерины Числовой, два сына служат в лейб-гвардии в Конно-гренадерском полку, дочери счастливы замужем. Одна, настоящая красавица, вышла за князя Кантакузина. Приятель Кшесинской по Мариинке, Михаил Александров, сын балетной артистки Александровой и князя Долгорукова, брата княгини Юрьевской, морганатической супруги Александра II.

У сына Николая I, великого князя Константина Николаевича, хозяина Константиновского дворца, была возлюбленная, балерина Анна Васильевна Кузнецова. У них пятеро детей. Все получают дворянство.

При всем при этом, великий князь Владимир Александрович, дядя царя и отец будущего мужа Кшесинской, финансирует первые русские сезоны Дягилева, знакомящего мир с абсолютно новым, русским балетом. Октябрьская революция 17-го года отвергнет новаторский балет начала 20-го века. Подавляющее большинство балерин, хореографов и педагогов покинет Россию. Ленин вообще к балету равнодушен и предлагает до минимума сократить труппы Большого и Мариинки. Сталину балет понадобится. Сталин отстраивает собственную империю. Имперский балет должен стать ее логическим завершением.

В 1958-м Большой театр приезжает на гастроли в Париж. Кшесинская едет в Гранд-Опера. Она напишет: «Я плакала от счастья. Я узнала прежний балет. Это был тот самый императорский балет, какого я не видела более сорока лет». Но Кшесинская не рискнула выразить свое восхищение Уланова, чтобы не навлечь на нее неприятности от общения с эмигрантами.

За год до смерти Кшесинской к ней в дом придет не вернувшаяся в СССР балерина бывшей Мариинки, а тогда – Театра имени Кирова, Наталья Макарова. Ее приведет знаменитый дягилевский танцовщик Серж Лифарь. Он же знакомит Кшесинскую с Екатериной Максимовой и Владимирым Васильевым. Максимова вспоминает: «Ее уже мало что интересовало, но Матильда Феликсовна все еще сохраняла очаровательную женственную манеру в общении. Она говорила Володе: «Смотри, какая у меня кожица на шее гладкая». Лифарь улыбался. «Ты погладь, погладь». Володя Растерялся, но все-таки погладил».

Прадед Екатерины Максимовой, Константин Иванович Гучков, лежит на Сент-Женевьев-де-Буа, недалеко от Кшесинской. Константин Иванович Гучков – родной брат Александра Ивановича Гучкова, принимавшего отречение Николая II. Отречение, на котором в свое время не настояла Матильда Феликсовна Кшесинская.