Канны-2018: Фестивалю пришел «Климакс»

Гаспар Ноэ и его фильм Climax («Кульминация») не оставили камня на камне от франко-французского разговорного кино

Как все-таки хорошо, что, хоть и в параллельной программе, есть на Каннском фестивале штатный «анфан террибль» Гаспар Ноэ. Он дал наконец продышаться этому традиционно буржуазному предприятию своей «Кульминацией» (фильм с названием Climax хочется назвать «Климаксом», но это не он). В очередной раз взбесил ботаников и не оставил камня на камне от франко-французского разговорного кино, представленного в конкурсе ужасным фильмом Кристофа Оноре с подобающим названием «Понравиться, полюбить и быстро убежать». Его нахально-параноидально-кислотный Climax хорош уже тем, что его режиссер, в отличие от других режиссёров, не скрывает того, что у него нет истории и ему нечего сказать. Ноэ поступает гораздо честнее, чем все эти «авторы», которым тоже нечего сказать, но об этом не знают ни они сами, ни отборщики Канна.

Climax хорош уже тем, что его режиссер, не скрывает того, что у него нет истории и ему нечего сказать

Фото: кадр из фильма

В новом фильме автора «Необратимости» всего несколько сцен. Начало, когда задается время действия - модные сегодня «лихие 90-е»: герои-танцоры дают о себе интервью, чтобы потом заниматься тем, что они делают лучше всего, танцами. Вслед за тем они выясняют кто кого куда и как часто имел (для режиссера порнофильма «Любовь» это по-божески). После чего выясняется, что в их сангрию кто-то подсыпал наркоту, и их начинают не по-детски колбасить. В момент, когда мать запирает мешающего ребёнка в будку с надписью «Не влезай - убьет!», зал покидают представители мелкой буржуазии, куда ей и дорога. Затем наступает похмельные утро - конец фильма сопровождают титры с важными изречениями: 1) «жизнь - это коллективная невозможность» и 2) «смерть - экстраординарный опыт». И попробуйте сказать, что и то, и другое - неправда, что кино, этим блуждающим теням на простыне, нужно что-то помимо энергии, которой у Ноэ больше, чем у всех деятелей французской кинематографии вместе взятых, что умения вызвать головокружение или хотя бы даже тошноту стоит меньше, чем попытка в очередной раз толкнуть какую-нибудь молью траченную идею.

«Три лица», не лучший фильм притесняемого на родине знаменитого иранца Джафара Панахи, несомненно привел бы в гомерический смех Гаспара Ноэ и боюсь, что ни статус режиссёра, ни его положение бы не помогли. Сравнения с положением Кирилла Серебренникова напрашиваются сами собой, но проблема заключается в том, что кино, выпущенное из-под ареста, должно быть лучше сделанного на воле. Серебренников снял свой на сегодняшний день лучший фильм, аплодисменты же новому фильму Панахи, к сожалению, носят сострадательно-уважительный характер.

Кадр из фильма «Три лица» иранского режиссера Джафара Панахи

Многословное, претенциозное, нарциссическое полотно рисует поездку Панахи вместе со знакомой артисткой в забытую богом деревню, молодая жительница которой покончила с жизнью оттого, что та не отвечала на ее звонки и смс. Влекомая жаждой лучшей жизни и потребностью артистического самовыражения, крестьянка сняла самоубийство на телефон и попросила подругу отправить артистке видео. Испытывая чувство вины, та приехала в деревню, чтобы, конечно, найти девицу живой и невредимой, попутно убедившись в том, что снимать скандальные видео сейчас может каждая проходимка - причем не хуже Панахи. Хотя, в целом, конечно, в иранской деревне еще много отсталости и средневековых пережитков. Так, почтенный старик убеждает артистку прихватить с собой свежеотрезанную крайнюю плоть его сына - по поверью, там, где окажется крайняя плоть, там потом и сгодится бывший ее владелец.