Премия Рунета-2020
Хабаровск
+5°
Boom metrics

Дмитрий Гройсман: Нужно чем-то развлекать, поэтому на «Нашествии» появились самолеты и танки

Продюсер знаменитого рок-фестиваля рассказал Радио «Комсомольская правда», как пройдет шоу в этом году [аудио]
На "Нашествии" всегда бывает жарко

На "Нашествии" всегда бывает жарко

Фото: Кристина КОРМИЛИЦЫНА

Рябцева:

- Это программа «Мракоборец». Ведут ее Леся Рябцева и мой коллега Денис Корсаков. Сегодня у нас в гостях Дмитрий Гройсман, сопродюсер «Нашествие», продюсер группы «Чайф», группы «Пилот» и группы «ГильZа». Начнем с «Нашествия». Он скоро уже, в июле?

Гройсман:

- 8-9-10 июля.

Корсаков:

- И он остается уже много лет главным музыкальным фестивалем в стране.

Гройсман:

- Будем говорить так, что он самый крупный в стране по количеству людей и, наверное, самый старый.

Корсаков:

- В каком-то смысле это аналог британского фестиваля Glastonbury.

Гройсман:

- Будем говорить так, что, наверное, не аналог, хотя Open Air друг на друга похожи, потому что это находится под открытым небом и в чистом поле. Так как фестиваль «Нашествие» произошел от слов «Наше радио», то мы ограничены в отличие от других фестивалей достаточно серьезно, по крайней мере, главной сценой, это, будем говорить так, русскоязычная музыка. То есть даже отечественные коллективы, играющие на английском языке (может быть, исключение «Парк Горького»), не звучат на этом фестивале.

Корсаков:

- На Glastonbury, с другой стороны, тоже русской музыки нет.

Гройсман:

- Она может звучать. Имеется в виду, они не ограничены. У нас все-таки есть ограничения формата. Glastonbury, если я правильно помню историю, это просто любители музыки, которые сначала купили это поместье Glastonbury и стали на нем устраивать. Они ничем не ограничены, у них нет никаких ограничений форматный. Делают, что хотят.

Рябцева:

- Что за аудитория у «Нашествия»? Это быдло, алкоголики, рокеры?

Гройсман:

- Это такой стереотип был. Когда я начал заниматься группой «Бригада С», группой «Чайф», даже какое-то короткое время группой «Алиса», это было начало 90-х годов, реальная была ситуация, что даже те, кто был внутри рок-музыки, я например, глядя на аудиторию, всегда удивлялся, насколько у поп-музыкантов, которые, казалось бы, играют очень простенькую музыку, тексты не отличаются поэзией и т.д., в те времена противостояние между поп- и рок-музыкой были достаточно серьезные. Нам казалось, что вот это все лабудень, а вот это – искусство. У них были почему-то всегда очень красивые, чистые, аккуратные, помытые люди и т.д., а аудитория рок-музыки – это были такие сальные волосы, страшненькие девочки и т.д. Это была, грубо говоря, музыка рабочих районов. Если обратить внимание, то рок-музыка всегда хорошо проходит в крупных индустриальных городах – Москва, Новосибирск, Екатеринбург. А поп-музыка проходит везде хорошо.

Корсаков:

- Особенно Геленджик, Сочи.

Гройсман:

- Отдыхающие вообще не любят ходить. Поехать летом на гастроли в курортную зону – это самоубийство для рок-музыкантов.

Корсаков:

- А для поп-музыкантов – это было хорошо.

Гройсман:

- Да. Вся аудитория идет.

Рябцева:

- Думать не нужно?

Гройсман:

- Думать не нужно, это весело, хорошо, положительные эмоции. Кому нужны в отпуске еще какие-то проблемы – «мы вместе», «красное на черном», «не спешите меня хоронить»? Там нужно солнце, море, я целую песок, по которому ты ходила, и т.д. Конечно, это настроение людей и т.д. Но на сегодняшний день аудитория рок-музыки очень сильно выросла, повзрослела. Сегодня на концерте группы «Чайф» мы радуемся, когда приходят семьи: пацану 14-15 лет, отцу 40 лет, еще какой-нибудь младший брат или старший брат, жена. И людей успешных, выросших из того поколения, достаточно много. И очень сильно все меняется. И образ жизни поменялся, и социальный статус поменялся, и политика поменялась, и т.д. Поэтому на сегодняшний день на «Нашествии» аудитория… Будем говорить так, чтобы приехать на 3 дня (в четверг запуск людей происходит, пятница-суббота-воскресенье – программа, а в понедельник можно разъехаться), билеты от 2,5 тысяч до 80 тысяч.

Корсаков:

- Это за 3 дня?

Гройсман:

- Да, чтобы приехать на фестиваль, только входной билет. Мы не считаем гостиницы или палатки, питание, парковочное место и т.д. Это не очень дешевое мероприятие. И приезжают люди, которые могут себе это позволить. Судя по тому, что их немало, то… И быт мы наладили. То есть ты не под куст ходишь, а в ВИП-зоне и в палаточном городке обычном стоят стационарные туалеты, стационарные душевые. Это не кабинки пластиковые, это именно стационарные.

Рябцева:

- И ВИП-кусты.

Гройсман:

- В том-то и дело, что теперь нет этого. Нет такого мусора. На Glastonbury по сравнению с нами – это помойка.

Корсаков:

- Да, там чудовищно. Каждый год «Дейли Мейл» публикует огромные отчеты: опять нажрались, мы, британцы, свиньи.

Гройсман:

- Если там дождь, то они все по грудь в дерьме. Фотографии обнаженных женщин, купающихся в этой жиже…

Рябцева:

- Мы говорим про монетизацию «Нашествия».

Корсаков:

- Фестиваль «Нашествие», музыкальный продюсер Дмитрий Гройсман, который за это все и отвечает.

Гройсман:

- Нет. Чтобы не обидеть своих партнеров, скажу сразу, что есть Леонид Ланда, есть Александр Иратов, известный как супруг Алены Апиной, есть Гройсман и есть Андрей Матвеев. Четыре человека, которые за этот фестиваль и отвечали. Более того, «Наше радио» существует, которое на сегодняшний день является организатором самого фестиваля, а мы продолжаем его продюсировать. Но владельцы – «Наше радио». Конечно, не за все я отвечаю. Более того, отвечаем мы за все вместе.

Рябцева:

- Про 80 тысяч за билет. Это как?

Гройсман:

- Грубо говоря, на пару это 160 тысяч рублей. За эти 160 тысяч рублей это трансфер от вашего дома до гостиницы.

Рябцева:

- На чем?

Гройсман:

- С-класс. Это может быть «Мерседес», «БМВ».

Корсаков:

- Из Москвы?

Гройсман:

- Вы даете адрес, где вас забирать. Вас забирают и привозят в гостиницу, в которой вам забронирован номер стандартный на двоих. У вас есть персональный менеджер. То есть вам выдают расписание, какие артисты и когда. Вы менеджеру можете говорить: я хочу в 2 часа дня приехать. Значит, в 2 часа вам будет подана машина, вас доставляют на поле. На поле у вас есть палатка для супер-ВИПов, в которой бесплатное спонсорское пиво, вода, стоят телевизоры, которые транслируют то, что происходит на главной сцене. И у вас есть аккредитация, которая позволяет вам зайти в бэкстейдж, и ваши места располагаются на самой сцене, на диванах.

Рябцева:

- Это уже кто-нибудь купил?

Гройсман:

- У нас всегда эта категория раскупается одной из первых.

Рябцева:

- Я не представляла, что «Нашествие» может быть люксом. За 80 тысяч все уже выкуплено?

Гройсман:

- Нет, какая-то часть еще осталась, но я могу сказать, что это востребовано. Порядка 200 человек. Это востребовано, потому что люди хотят комфорта. Могу сказать, что, по большому счету, комфорт везде есть. У нас на поле раз в 2 часа проходят уборщики, которые подбирают все, что упало. Огромные торговые ряды, разнообразие еды – от пончиков до шашлыков традиционных. Но при этом везде стоят урны, везде убираются, каждый отвечает за свой кусок земли, чтобы было чисто. Есть стационарные туалеты, есть биотуалеты, которые в поле стоят. Стационарные туалеты постоянно моются, биотуалеты - каждые 2 часа: часть закрывается на помывку, другие работают. Есть очень много людей, которые достаточно обеспеченные, но они любят в палатках. Палатки самые разнообразные. У некоторых палатки такие, что 4-комнатная квартира будет поменьше. В этом поле есть кинотеатры, есть зоны настольных игр, есть футбольное поле, есть волейбольное поле, есть альтернативная сцена, где молодые играют. Хотя и не только молодые, там «Несчастный случай», «Ва-Банкъ», например, будут играть. Есть музей под открытым небом военной техники. В 2 часа дня в субботу – авиашоу наших истребителей, бомбардировщиков, которые не уступают Красной площади в День Победы.

Рябцева:

- Можете эту историю с милитаризмом на «Нашествии» объяснить? Я не очень понимаю популизм военной темы, тем более на музыкальном мероприятии.

Гройсман:

- Да не было никакого популизма. Все начиналось таким образом. Когда ты ограничен в музыкальном формате, то ты понимаешь, что каждый год… У нас больше 100 коллективов играет, и ты не можешь хотя бы на 35% давать что-то новое, чего не было, например, 3 года назад. У нас есть группы, которых не было в прошлом году, но в этом году они есть. Скажем так, не много путей для молодых групп раскрутиться. И быстро у нас никто не становится известным, даже в поп-музыке. Если мы не берем телевизионные программы «Голос» или «Фабрика звезд». Я не очень силен в RnB, но я понимаю, что, наверное, там есть своя культура, больше своих рэперов, они, наверное, там звезды, но их знает их сегмент. А в поп-музыке, например, я знаю только IOWA из ярких новых, молодых, которые ворвались. И то я не знаю, они ворвались или 20 лет пахали и наконец-то пришли. А в рок-музыке так вообще нет. Группа «Анимация», которая… Я могу называть ту же группу «ГильZа», которую я знаю, потому что продюсировал. Будем говорить так, сегмент «Нашего радио» только знает. И очень много людей, которые ездят на фестиваль «Нашествие», даже не обязательно, что они слушают постоянно «Наше радио». Они ездят туда как на приключение. Это просто событие. Люди под это подгоняют свои отпуска или отгулы. Как ни странно, мы первого артиста объявляем 1 апреля, а билеты начинаем продавать с 1 октября. Так вот, с 1 октября по 1 апреля, не обращая внимания на то, кто будет выступать, билеты идут. Самая большая часть покупается до 1 апреля. И после 1 апреля – уже именно те, кто хочет поехать, если там будет тот-то. А шесть месяцев до 1 апреля люди покупают, понимая, что будет там музыка. Им нравится это приключение, атмосфера.

Нужно все время чем-то развлекать. Поэтому появились сначала футбольные поля, мы объявили о том, что можно делать соревнования, записывайтесь в команды и т.д. Потом волейбольные. В какой-то момент у нас был искусственный каток. У нас был бесплатный прокат – был спонсор под это дело, он оплачивал. Но решили от этого отказаться, потому что люди там падают, были травмы, порезы и т.д.

Корсаков:

- Осталось только космодром открыть.

Гройсман:

- Потом познакомились с пилотами «Стрижей» и «Витязями». И они в какой-то момент сказали: хотите, мы прилетим? Это был 2009 год, была другая политическая ситуация, не было никакой агрессии. Это было реально шоу. Знаете, я внутри себя такими словами, как «родина», «патриот» и т.д., не очень часто оперирую. Я имею в виду сам с собой. Но там, когда первый раз они прилетели, и то, что они творили, я так близко не видел никогда. И вдруг я слышу, как все поле скандирует: Россия, Россия. И я понимаю, что скандирую вместе с ними. Я даже не заметил, как стал орать вместе с ними. Потому что это какая-то завораживающая ситуация.

Это стало неотъемлемой частью шоу. Если сегодня объявить о том, что вы поедете на фестиваль «Нашествие», но авиашоу там не будет…

Рябцева:

- Несмотря на политическую ситуацию, которая изменилась за 7 лет.

Гройсман:

- Авиашоу – это как хедлайнер. Есть хедлайнер – группа «Сплин», группа «ДДТ», группа «Ленинград», группа «Чайф»…

Корсаков:

- И группа «Стрижи».

Гройсман:

- И пилотажная группа. Сменился министр обороны, и к нам поступило предложение: давайте эту историю расширим. Потому что армия сама по себе менялась. У нас было представление об армии, что это дедовщина, это вечно голодные, без обмундирования, что нет ничего и т.д. Я так понимаю, что новому министру надо было показать, что армия не такая, армия – это крепкие парни, контрактники, это зарплата и т.д. Он сказал: давайте мы еще покажем военную технику Победы – Т-34 и т.д. Для зрителей это еще одно разнообразие. Более того, они сказали: а мы еще построим для детей детский городок, сделаем полосу препятствий, поставим настольный теннис и сделаем большие шахматы. И все это бесплатно.

Корсаков:

- А потом они еще прикатили «Армату».

Гройсман:

- Еще был фантастический суворовский духовой оркестр. Вы не представляете, это такое шоу. Когда эти пацаны, которые и танцуют, и маршируют, и передвигаются, у них такой полковник, который ими дирижирует, у них это такое шоу. Они говорят: хотите вот такое открытие? Это тоже было для нас здорово. «А еще мы хотим в первый день за свой счет сделать салют». И у нас появился салют в начале и в конце, еще детский городок, спортивный. Это было очень взаимовыгодно. В тот момент я не видел ничего противоестественного, если мы расширяем какие-то интересы для нашей аудитории. И им очень понравилось.

Потом изменилась политическая ситуация. Я теперь не очень представляю, взять и сказать: «Спасибо большое, Министерство обороны, больше вы к нам не приходите». Потому что всё то же самое мы делаем. И людям это нравится. Более того, это примерно такая вещь, что все главное действие наше происходит вот здесь. А чтобы посмотреть эту выставку, нам надо выйти из этого коридора, спуститься на 2 этажа и зайти налево, там будет выставка. Но рассказывать мы будем о том, что как же у вас может быть, что мы здесь сидим, о мире разговариваем, а выставка у вас в этом здании тоже есть. То есть ни с одной сцены, ни с поля посмотреть эту военную выставку нельзя. Люди спрашивают: а где это? И идут туда. Это стоит особняком. Да, это на территории этих 120 гектар, но ни один музыкант, выходя на сцену, этого не видит. Милитаризма нет. Более того, никому ничего не запрещено. Никто не говорит о том, что человек, который вышел и сказал «я за мир, я против, чтобы в мире существовали армии, не хочу, чтобы убивали людей», - ему скажут: нет, ты этого не говори, тут у нас армия, надо говорить «мы защитим, мы всех убьем».

Рябцева:

- Откуда вы это знаете? Вы как организатор судите, а есть люди, которые находятся внутри этого фестиваля. Вы же не можете за каждым проследить, какой у него идет провокативный разговор с другим.

Гройсман:

- Точно так же, как мы не можем с вами обсудить на первомайской демонстрации или даже на демонстрации «Бессмертного полка».

Рябцева:

- Я о том и говорю. Я не понимаю, зачем монетизировать эту ложную гордость за свою страну и за милитаризм и называть это патриотизмом. Я не понимаю, зачем на этом зарабатывать. Во-вторых, я не понимаю, зачем вообще нужно…

Гройсман:

- Я хочу сказать, что мы не пропагандируем ничего. Мы пропагандируем отечественную рок-музыку. Грубо говоря, мы пропагандируем настоящую музыку. На этом фестивале есть, будем говорить так, законы фестиваля. Кроме того, что я люблю музыку, я все-таки бизнесмен, я зарабатываю деньги. Вы приехали ко мне в четверг и уедете в понедельник. Я должен вам дать так, чтобы вам было интересно, чтобы вы хотели вернуться. Если бы это было людям неинтересно, они бы не возвращались. Мы бы это поняли, извинились бы и сказали, что это наносит ущерб. А оно не наносит.

Рябцева:

- Давайте про музыку.

Корсаков:

- Вам не кажется, что русский рок…

Гройсман:

- Леся, вы какую музыку слушаете?

Рябцева:

- Если честно, я сейчас слушаю религиозные напевы.

Гройсман:

- А вообще? Грубо говоря, рок-музыку вы не слушаете. И поп-музыку вы не слушаете?

Рябцева:

- Нет.

Гройсман:

- Но группу «Ленинград», «Лабутены» вы же слышали?

Рябцева:

- К сожалению. И я не рада, что я услышала.

Гройсман:

- Вы услышали. Потому что она помимо вашей воли зашла. Я думаю, что, например, и группу «Чайф» вы не слушаете, но «Аргентина – Ямайка» тоже к вам зашла.

Рябцева:

- Да, за счет родителей.

Гройсман:

- Нет, за счет того, что было телевидение. Вы включаете программу «Утро», смотрите новости, смотрите какие-то передачи.

Рябцева:

- Я не смотрю телевизор.

Гройсман:

- Вы утром садились завтракать, а у родителей работал телевизор. Там шла программа «Утро», были новости и т.д., а потом музыкальная пауза. И там были «Аргентина – Ямайка» или «Единственная моя» Филиппа Киркорова, или еще что-нибудь. И даже не слушая эту музыку, она все равно к вам заходила. Дальше люди делились на тех, кому это нравится (он начинал прислушиваться, искать это в интернете или покупать пластинку), и людей, которые пропускали это мимо ушей, но она там все равно застревала. Я, например, «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша» тоже не слушал, но она у меня сидит, или Женя Белоусов, «Девочка моя синеглазая», я тоже помню.

Рябцева:

- А сейчас?

Гройсман:

- А сейчас нет такого. Для того чтобы услышать что-то новое из музыки, вы должны открыть компьютер, зайти в интернет и задать: что нового в рок-музыке на территории РФ. И вам что-то выпадет. Это работа. Вы должны сидеть, слушать - нравится, не нравится. Этого практически никто не делает. Есть один человек, который слушает и может потом сказать. То есть наступило сарафанное радио. Точно так же, как раскручивался Высоцкий со своими песнями. Ты приходишь в гости к кому-то, тебе ставят. Ты говоришь: круто, дай переписать. И ты переписываешь. Для этого много работы происходит. То же самое и сегодня. Если мы говорим о тех, кого мы переписывали на кассеты, то это были тоже единицы. Это были Высоцкий, Окуджава, может быть, был Галич, «Машина времени», группа «Воскресение», «Високосный год», Гребенщиков. Нужно было очень зацепиться на каком-то концерте, чтобы потом пошло, и т.д. То же самое и сейчас. Сейчас молодым, для того чтобы пробиться, нужно давать как можно больше концертов, чтобы им повезло и кто-то из очень активных оказался на их концерте, очень сильно в них влюбился и начал это пропагандировать. Вот так оно рождается.

Корсаков:

- Еще один вариант записать суперхит.

Гройсман:

- Кто о нем узнает?

Корсаков:

- Так и идет сарафанное радио. Кто-то дает ссылку в Фейсбуке, кто-то – ВКонтакте.

Гройсман:

- Когда я услышал песню «Аргентина – Ямайка», Шахрин ее воспринимал как шутку и не собирался даже записывать. Я понял, что это шлягер, и сказал: нет, нам надо это записать, надо это запустить. Более того, надо вставить в этот альбом. Он говорит: она вообще не в концепции этого альбома. Я пошел на какие-то хитрости, и ему пришлось с этим согласиться. Но то, что через два месяца мне позвонит «Русское радио» и скажет: дайте, пожалуйста, песню «Аргентина – Ямайка», - я себе не мог этого представить. Это было единственный раз в жизни, когда они мне позвонили и попросили, а не я звонил программному директору, договаривался о встрече и убеждал, ставил слушать и т.д.

Я думаю, что и Шнур не знал про свои «Лабутены».

Рябцева:

- Да знал он все. Это банальные технически просчитанные вещи продюсерские. Шнур умеет себя продавать. Он не зря создал клип, не зря распиарил его так.

Гройсман:

- Он маркетолог, он все умеет. Но рассчитать, что это взлетит до такой степени…

Рябцева:

- Все это можно просчитать.

Корсаков:

- Я согласен, до такой степени нельзя, что будет 60 миллионов просмотров.

Рябцева:

- Все зарубежные СМИ и группы нормальные работают и просчитывают.

Гройсман:

- Леся, когда вы мне один раз в жизни занесете и скажете: вот это посмотри, через два месяца будет так и так, - я вам поверю.

Рябцева:

- Я такой проект у Венедиктова, мой блог, я сама как Леся Рябцева была ровно таким же проектом. Мы зашли к Венедиктову, с Венедиктовым вместе куда-то и говорили: через два месяца мы бомбанем. Мы бомбанули. Мы это просчитывали. И точно так же все остальное можно просчитать.

Гройсман:

- Я говорю про музыку.

Рябцева:

- Это абсолютно то же самое. Это те же люди, которые слушают и воспринимают информацию, в каком бы формате она ни была – текстовая, видео, музыка, неважно. Люди хавают. У людей есть шесть чувств, они этими чувствами воспринимают всё. Неважно, как ты на эти чувства повлияешь, чем конкретно. Потому что все можно просчитать. Потому что все равно в одну черепную коробку это все попадает.

Гройсман:

- Я даже не буду спорить, но думаю, что вы ошибаетесь.

Рябцева:

- Хорошо, я не против. Продолжим про «Нашествие». Есть ли в этом году скандалы с музыкантами? Макаревич, по-моему, отказался от участия.

Гройсман:

- Это разве скандал?

Корсаков:

- А что это?

Гройсман:

- Он и в прошлом году отказался. В этом году он не отказывался, он просто сказал, что не будет играть.

Рябцева:

- Почему?

Гройсман:

- Потому что там стоят танки. Которых он не видел. Я Андрюшу очень хорошо знаю, но я понимаю его позицию. Он играл один раз, когда там были первый раз танки. Он играл и танков этих не видел. На второй раз он посчитал, что в связи с тем, что творится, с его активной позицией политической, он решил, что не будет участвовать.

Рябцева:

- Удар по репутации просто?

Гройсман:

- Нет, он просто считает, что, наверное, его музыка и присутствие армии – это несовместимо. Я думаю, что это связано именно с текущей политической ситуацией.

Рябцева:

- А будут ли украинские группы какие-то?

Гройсман:

- Если вы говорите про «Океан Эльзы», то не будет.

Корсаков:

- И это принципиальная позиция Вакарчука, насколько я понимаю.

Гройсман:

- Насколько я понимаю, Вакарчуку запретили въезд. Я не знаю, вышли ли постановления какие-то, но то, что это звучало в тот момент, - да. Более того, я думаю, что и Вакарчук… Грубо говоря, мы не делали предложения, чего греха таить. Но вообще ребята с Украины есть. Группа «Джанго» будет на главной сцене, будет группа «Крюгер» на малой сцене. «Воплей» не будет и «Океана Эльзы» не будет.

Корсаков:

- У нас вроде черных списков официально никто не составлял.

Гройсман:

- Никто никаких черных списков никуда не присылал. Но я понимаю, что у нас есть активисты, которые пишут письма. Когда «Машина времени» играла там, они писали: как вы можете этих предателей Родины… Мне всегда хочется найти автора и самого его сделать предателем Родины.

Корсаков:

- Все равно мне трудно представить, чтобы Вакарчук приехал в Россию, а его завернули бы на паспортном контроле.

Гройсман:

- Очень спокойно, мне кажется. Если людей бьют в аэропорту, никто их найти не может, почему не завернуть? Мне кажется, что у нас в этом отношении все достаточно просто.

Рябцева:

- Вам когда-нибудь лично доставалось как одному из организаторов от власти по башке?

Гройсман:

- Чтобы нам власть что-то запрещала или наказывала? Нет, ни разу.

Корсаков:

- Кто-то что-то сказал со сцены…

Гройсман:

- Нет, ни разу. В 2002 году к нам приехал Жириновский и хотел выйти на сцену, а мы сказали, что мы вне политики, и никаким политикам мы сцену не предоставляем. Единственная из политических фигур, кто может подняться на сцену, это губернатор области, премьер-министр или президент. Будем говорить так, человек, имеющий должность государственную, а не политически направленный. Губернатор может выходить.

Корсаков:

- Он, типа, хозяин.

Гройсман:

- Он приветствует, он говорит, это его право. Мы находимся на его земле, и на правах гостеприимного хозяина он имеет право выйти. Но если он захочет выйти от лица какой-нибудь «Справедливой России», то нет, спасибо, не надо, мы здесь никого ни за что не агитируем, у нас праздник музыки.

Рябцева:

- Давайте завершим нашу беседу. Самое главное, что фестиваль «Нашествие» - это про молодые рок-группы.